Белая нить
Шрифт:
Швырнул – и припал к земле. Прополз на четвереньках и узрел, как силин удирает вверх по дороге.
Тычок ноги пришелся в бок. Олеандр стиснул зубы, запирая рвавшиеся на свободу ругательства.
Одному Тофосу ведомо, каким чудом он вырвался из галдящей толпы. Казалось, не пару мгновений он там пробыл, а пару лет. Казалось, его пережевали и выплюнули. Но он все равно ринулся в погоню.
С Юккой они сошлись на перекрестке и едва не стукнулись лбами. Драцена подоспела позже. И шесть вспышек света соскочили с пальцев
Десятки лиан, опутавших деревья и кустарники, ожили и изогнулись хлыстами.
– Вместе! – крикнул Олеандр.
И лианы со скоростью ветра устремились к зверю. Одна за одной они свивались в кольца. Скручивались, пытаясь опутать и зажать изворотливую тушу. Но силин словно всю жизнь с удавками боролся. Он кружил, прыгал из стороны в сторону, уворачиваясь и выскальзывая из петель.
Снова загрохотали переворачиваемые бочки. Тучи лепестков и пылищи взвились в воздух.
Олеандр чувствовал, что вот-вот вспыхнет и пустит из ушей пар, как перегретый над огнем котел.
– Дурман!
Хранители вняли зову. Лианы взмыли к стволам, в тот миг как листья на предплечьях Олеандра ощерились. Кожу ладоней перекрыло сотканное из коры полотно. Он растопырил пальцы, дозволил чарам покинуть плоть. Зелёные нити стекли с рук, окольцевали сучья по бокам тропы.
Мысленный приказ – и сучья отогнулись и застыли дугами, дрожа от натянутого напряжения.
– Бросок!
Горстка семян полетела навстречу силину. Раздался треск, потом – поочередные хлопки. Розоватая пыльца развеялась над тропой, мерцая и переливаясь на солнце. Олеандр задержал дыхание. Сглотнул. И ослабил хватку. Сучья рывком распрямились, поднимая ветра, которые сдули пыльцу в сторону рогатой макушки силина. Зверь тряхнул мордой. Чихнул. И всё.
И всё, твою ж деревяшку! Лапы потащили его дальше. К лекарням, где недавно лежала Спирея.
– Да что с этим зверьём не так?! – выпалил Олеандр в угоду гневу. – Что хин, что силин, Боги!..
– За ним? – спросил Юкка.
– Обожди, – Драцена коснулась его плеча. – Господин Олеандр, похоже, он несётся в…
– В сторону моей хижины, – докончил за неё Олеандр и добавил: – Юкка! Беги за ним, гони его в тоннель. Мы с Драценой пойдём к другому входу, попытаемся его перехватить.
– Понял.
Юкка взмахнул подолом плаща и рванул за силином. Драцена и Олеандр сошли с тропы, затерялись среди деревьев. Он спрыгнул с земляного уступа. Подал ей ладонь, помогая слезть.
Вскоре среди листвы замаячила крыша дома. Сознание полоснуло воспоминанием, словно он позабыл о чем-то важном. Отложенная в памяти пометка дала о себе знать. Эсфирь! У Олеандра аж дыханье перехватило. Он выбежал во двор. Отметил, что из дома Крылатое Недоразумение не выходило. До сих пор спит? И огляделся. Слева высилась хижина. Справа – тоннель.
– Плети сеть, – Олеандр поглядел на подоспевшую Драцену через
Лианы сползли с древесных стволов, подхваченные чарами. Скрутились в нехитрую сетку: дернешь за концы, и она сомкнется капканом. Сеть плавно опустилась и укрыла дворик.
Завитки ушей раскрутились. Олеандр весь обратился в слух, прячась за стенкой тоннеля.
– Внимательно, – бросил он, и Драцена закивала, затаила дыханье, вслушиваясь в шорох.
Ветви затрещали совсем близко. Еще раз. Еще. Еще. Силин вылетел на свет.
– Давай! – выкрикнул Олеандр.
Безмолвный приказ – и лианы оторвались от почвы, затачивая зверя в невод, как пойманную рыбу.
– Ну вы и дурни! – прозвучал из темноты шипящий голос. – Шерстяную метлу поймать не можете?
Олеандр заглянул в тоннель. И отпрянул. Струя отравы прыснула оттуда, стрелой вонзилась в спину силина.
– Боги! – Воздух с хрипом вырвался из легких Драцены, когда зверь пискнул и с глухим шлепком упал.
Чары сгинули. Сетка оседала, погребая силина под завитками лиан. Над его тушкой вилось облако ядовитого тумана. Кончик хвоста еще трепыхался. Глаза-блюдца скрылись за веками.
Истошный женский визг разнёсся по округе.
Рубин ступил во двор и приложил ладони к ушам, сокрытым под остроконечным капюшоном.
– Как жестоко! – Драцена кинулась к зверю, разгребла лианы и тронула усатую морду. – Жив.
– Жив… – выдохнул Олеандр, внушая себе не идти на поводу ярости, направить мысли в иное русло.
Не получилось:
– Ты рехнулся? – гаркнул он на Рубина.
Драцена тоже хотела высказаться, но осеклась. Надрывный женский вопль снова прокатился по двору.
– Ой, да заткните вы ее уже кто-нибудь! – прокричал Рубин.
Только теперь Олеандр осознал, что у крыльца собрался рой собратьев. Один из мужчин прижал сирену к груди. И она уткнулась лицом в его тунику, дрожа и тихонько всхлипывая.
– Тебе в хор записаться бы, милая, – Рубин тряхнул пальцами так, словно смахивал грязь.
Он подплелся к силину пьяным шагом. Пихнул его мыском сапога и поймал неодобрительный взор Драцены.
– Какие мы нежные, – с издевкой проговорил Рубин. Рукава его накидки закатались, обнажая ядовито-рыжую чешую на предплечьях. – Девушка-хранитель? Серьезно? Нелепость!
– Не тебе о том судить, – Олеандр вытер со лба льющийся градом пот.
Рубин хмыкнул. Присел на корточки и уперся локтем в колено. Осклабился, разевая клыкастую пасть, и с издевательским «чирк» лизнул нос Драцены узким раздвоенным языком.
Вот ведь дурень! Олеандр раздраженно провел рукой по щеке.
Драцена даже не дрогнула. Она стянула с плеч накидку, закутала в неё силина и отошла к крыльцу.
– Куда же ты, дорогая? – загоготал Рубин. – Видишь ли, красота – порок, а я – великий грешник!