Белая орчанка и оборотень

Li Litvinenko

Малышка с орчатами тоже не сдружилась, они считали её ущербным уродцем и жестоко обижали, тумаки сопровождали её в новой жизни. Сверстников она стала избегать, Бёрк научилась скрываться и прятаться от них, а постоянный голод заставил её освоить новое ремесло, она стала воровать. Девочка была маленькая и пролезала в самые узкие отверстия, куда орки не могли даже руку просунуть. Она брала только продукты, никогда не взяла деньги или какую-нибудь вещь, ей нужна была только еда. Воровала она совсем понемногу, чтобы не было заметно пропажу, и только когда видела что берет у тех, кому не грозит голод.

На кочевников регулярно нападали стаи гоблинов. Схватки были жестокие и кровавые,

хорошо вооруженные орки привыкли к постоянной опасности, она стала частью их жизни, чтобы легче было отбиваться от гоблинов, они собирались в многочисленные таборы. Каждое такое нападение стало испытанием силы духа Сфеноса, один вид остроухих тварей вызывал у него панику и желание бежать куда подальше. Молодые орки не смогли бы понять его чувств, ведь они не видели всего ужаса плена, который в полной мере испытал на себе Сфен. Покочевав так еще пару лет и переходя иногда в другие караваны в поисках работы, Сфенос с девочкой покинули орков и направились по дороге, идущей к гномьему городу.

Пройдя несколько дней по почти ровной местности, изредка исчерченной небольшими холмами, они не встретили никаких поселений, Сфенос всерьез начал опасаться: а обитаемы ли Широкие земли вообще? Ночевать приходилось под открытым небом, как назло зарядили дожди, костер Сфен разводить боялся, чтобы не привлечь внимания гоблинов, которые могли быть где угодно. К вечеру третьего дня им, наконец, улыбнулась удача.

Погода в тот день была ужасная. Начавшийся в обед дождь перерос в сильную грозу. Сфенос еле удерживая равновесие, скользил, промокшими насквозь ногами, по глинистой дороге, раскисшей от воды. На небе сверкали молнии, яркими, огненными вспышками озаряя все вокруг. На мгновения становились видны силуэты, гнущиеся от порывов сильного ветра, тонких деревьев, не успевших еще обрасти листьями. Над землей летел мусор, ветки и пучки прошлогодней травы. Промокшие и замерзшие, путешественники очень обрадовались, заметив вдалеке яркий свет в окнах домов.

Это была крошечная гномья деревушка, построенная возле дороги. В центре хутора стояла большая харчевня, а сразу за ней был постоялый двор, все это принадлежало одному хозяину- гному. Дома в деревеньке, были сложены из бревен, обмазаны сверху глиной и побелены. В солнечные дни они выглядели аккуратными и чистенькими, но не сейчас. Весенние дожди, проливавшиеся в этом году в изобилии, забрызгали их грязью на полметра от земли, смыв местами верхний слой. Перед питейным заведением на образованной домами площади, похожей сейчас на большую лужу, стояли несколько распряженных повозок. Их бросили в беспорядке, видимо в спешке скрываясь от дождя, принадлежали они, наверное, путникам, остановившимся тут на ночлег.

Денег на ночевку под крышей у Сфеноса не было. Но и оставаться в такую погоду на улице они больше не могли. Девочка, организм которой так до конца и не окреп после болезни, от ночевок под дождем, снова начала кашлять и Сфен решил попытать удачу. Он тихо вошел в харчевню, с опаской глядя по сторонам, и аккуратно закрыл за собой массивную дверь, скрипнувшую несмазанными петлями.

Внутри большой комнаты, где угощали посетителей, было жарко и светло. Побеленные известкой стены и закопченные, коричневые балки на потолке придавали комнате уют. На окнах, заставленных глиняными цветочными горшками со всевозможными растениями, висели нарядные, вышитые крестиком занавесочки. Их не задернули на ночь и в темноте за чистыми, с любовью натертыми, стеклами мелькали молнии. Картина эта заставляла поеживаться посетителей, а мысль что нужно будет идти домой, торопила поднять очередную кружку ароматного пива.

Весело полыхал огонь в большом, на три метра в длину,

камине, находившемся в середине дальней стены. Он был очень затейливо выложен из красного кирпича хорошим мастером и являлся украшением комнаты и гордостью хозяина. Воздух в харчевне был наполнен запахом еловой смолы от сгорающих поленьев и аппетитным духом мясного супа, поднимающимся от мисок посетителей. Слева располагались крепкие, дубовые столы, за которыми сидело несколько гномов, за кружками пенного, справа была стойка, за ней с умным видом, стоял гном — харчевник.

Он пыхтел короткой трубкой, натирая полотенцем большую, пивную кружку из обожженной глины. Был гном невысок, стань он рядом с орком, с трудом достал бы макушкой ему до локтя. У него были темные, рыжеватые волосы, как все гномы он был бородат. Борода была длинная и пышная, посередине в ней проплетена была, витиеватым плетением косичка, украшенная на конце зеленым шнурком, подобранным в тон к зеленому бархатному жилету, на нем по краю красным шелком были вышиты цветы водяного мака. Под жилетом обычная белая рубашка, с закатанными рукавами. Стоя за стойкой, он из-под длинной челки, следил за своими посетителями маленькими, хитрыми глазами.

При виде гостей на лице гнома отразилось удивление, видимо орки здесь встречались не часто, а заходили к нему и того реже. Не услышав брани и криков, чтоб он убирался, Сфенос осмелел и двинулся к стойке. Физиономия гнома вытянулась сильней, когда из-за пазухи орка выглянуло странное закутанное в какие-то тряпки существо и с любопытством уставилось на него.

— Это кто? — Спросил гном и ткнул в сторону «чуда» пальцем.

— Дочь моя, Бёрк. — Ответил гордо Сфенос и нежно погладил девочку по повязанной платком голове, своей огромной рукой. — Решил назвать в честь озера, рядом с которым она у меня появилась.

— А тебя? — Приподнял бровь коротышка и, не вынимая изо рта трубку, выпустил через ноздри густое облако дыма.

Девочка молчала, но с интересом поворачивала голову, то в одну, то в другую сторону, слушая говоривших.

— Сфенос. — Представился орк и стукнул по привычке себя в грудь кулаком. — Нам переночевать бы… И работу какую… Поесть… — Не зная с чего начать, забормотал орк.

Накануне, Татимир, так звали хозяина заведения, нес из погреба мешок картошки и потянул спину. Боль скрутила его на целый день и только сегодня немного отступила. Его кухарка Поли, веселая, но ленивая толстушка, напрочь отказалась поднимать, что-то тяжелей кастрюли и этим практически остановила работу харчевни. Поэтому слова зеленого, поставили гнома в тупик. С одной стороны — дешевая рабочая сила, а Татим был жадноват, с другой — орки отличались взрывным характером и недружелюбным нравом, а Татим был трусоват.… Жадность победила. Выдав в качестве аванса пол каравая хлеба и две кружки пива (обе орк выпил сам), гном отправил их ночевать на конюшню. Под крышей у нее был сеновал, там и разрешили им поселиться. Так вдруг, они и осели.

Со следующего дня Сфен начал выполнять при харчевне работу, на которую у хозяина не хватало сил или желания. Гном думал (не безосновательно), что зеленый глуп и работа ему доставалась примитивная, тяжелая, а платил он за нее сущие гроши.

С утра орк чистил конюшни, поил лошадей, затем рубил дрова. Каждый день он должен был наполнить поленцами большую плетеную корзину, стоявшую в чулане на кухне, их использовали для готовки еды. Потом нужно было нарубить еще горку для постоялого двора. Ходил он медленно, поэтому Поли сама разносила дрова по номерам, несмотря на весьма аппетитные формы гномка была юркая и везде успевала, что было на руку хозяину, он не хотел нанимать еще одну служанку из любви к экономии.