Белая полоса
Шрифт:
— Да, — сказал я.
— Спрашивайте, Шагин, — сказала судья.
— Есть ли у Вас финансовое образование?
— Ответьте Шагину, Доскоч, — сказала судья.
— Нет, — ответил Доскоч.
— Что ещё, Шагин? — спросила судья.
— А какое у Вас образование? — спросил я.
— Ответьте, Доскоч, — сказала судья.
— Учитель младших классов, — ответил Доскоч.
Судья посмотрела на меня, как будто давая мне слово.
— А по каким вопросам, Доскоч, Вы консультировали Фиалковского?
— Свидетеля зовут Дмитрий
— По финансовым.
Судья посмотрела на меня.
— И Вам хватало образования или Вы заканчивали какие-то дополнительные курсы?
— Нет, — ответил Доскоч. — Я помогал Тютюну.
— И Вы же помогали Тютюну в регистрации представительства иностранного банка?
— Вопрос снимается, — сказала Лясковская.
— На момент, когда к Вам и Тютюну обратился Фиалковский для конвертации валюты, представительство иностранного банка уже было зарегистрировано?
— Нет, — ответил Доскоч.
— А у иностранного банка, представительство которого Вы регистрировали («Помогал», — уточнил Доскоч), был договор аренды помещения с банком «Украинский капитал»? — спросила Лясковская.
— Мы пока работали без договоров, — ответил судье Доскоч.
— Продолжайте, Шагин, — сказала судья.
— А если представительство иностранного банка у вас ещё не было зарегистрировано, как вы собирались конвертировать для фирмы валюту?
— Тютюн был посредником, — ответил Доскоч. — А валюту должен был конвертировать Радянский, банк «Украинский капитал».
— А тогда какое Вы отношение имели к конвертации валюты? — продолжил я.
— Я был гарантом сделки, — ответил Доскоч.
Прокурор хотел задать вопрос: «Как Вы с образованием учителя младших классов гарантировали сделку на сумму 500 тысяч долларов?», но судья его оборвала.
— Спрашивайте, Шагин, — сказала она.
— Сумма была ровно пятьсот тысяч долларов?
— Да, — ответил Доскоч.
— А Вы видели платёжные документы?
— Нет, — ответил он.
— Значит, это Ваше предположение, что пятьсот?
— Да, — ответил Доскоч.
— И, значит, Вы не видели фирму в платёжных документах?
— Нет, — ответил Доскоч.
— Значит, то, что валюта для фирмы «Топ-Сервис», — это Ваше предположение?
— Нет… да, — ответил Доскоч.
— Что «нет»? Что «да», Доскоч? Помедленнее, Шагин, Вы говорите очень быстро, — вмешалась судья.
— Я говорю быстро, потому что я быстро думаю, — подсказывал с задней скамейки Стариков.
— Я всё пишу, Ваша честь, — сказала Света. Она ловила каждое моё слово и не отводила от меня глаз.
— Вы занимались обналичкой?
— Да, — ответил Доскоч.
— То есть фиктивным предпринимательством?
— Да… нет, — ответил Доскоч.
— Оперативные работники, которые к Вам приходили и сообщили, что задержаны причастные к Вашему ограблению, знали, что Вы занимаетесь обналичкой?
— Да, — ответил Доскоч.
— И что это незаконно?
—
— Вас попросили дать такие показания о конвертации для «Топ-Сервиса» валюты и указать, что Вы слышали мою фамилию, оперативные работники?
— Нет, — сделав на секунду паузу и, казалось, слегка кивнув головой, сказал Доскоч.
Он был в джемпере и брюках, но за счёт покосившегося плеча рукава и задранного нижнего края кофты выглядел немного растрёпанным.
— Те деньги, которые у Вас отобрали, — это Ваши деньги: пятьдесят тысяч гривен?
— Да… то есть нет, — сказал Доскоч.
— Тютюна?
— Да, — сказал Доскоч.
— Или это Ваше предположение?
— Да, — сказал Доскоч.
— Можно ли сказать, что все Ваши показания Вы даёте на предположениях?
— Да, на предположениях, — сказал Доскоч. — Я больше не буду отвечать на вопросы Шагина.
— На каких предположениях?! — выкрикнула судья (по нормам УПК показания, даваемые на предположениях, не могли являться доказательствами).
— Занесите в протокол! — сказал я.
— Мы всё пишем, Шагин! — сказала судья. — Ещё вопросы? — Глядя из-под очков с еле видимой улыбкой, в которой было написано «что Вы ещё хотите, уже и так всё понятно», спрятанной за сжатыми губами и углубившимися краешками рта.
Я сказал, что вопросов нет.
— Идите, Доскоч, — сказала судья.
— Если бы я знал, чт'o тут, я бы не согласился, — сделав едва заметную паузу, — сюда приходить. — сказал Доскоч. Затем поправил на себе одежду и направился к выходу.
— А если Вы ещё такое будете делать со свидетелем…
— Какое, Ваша честь? — спросил я.
— Садитесь, Шагин, — сказала Лясковская.
Тишина начала наполняться звуками — казалось, зал кинотеатра выдохнул и вдохнул воздух. И Лясковская отпустила участников процесса на обед.
После обеда на судебное заседание был приглашён зампредседателя правления банка «Украинский капитал» Радянский.
Радянский пояснил, что не помнит, чтобы Тютюн рекомендовал ему какое-либо юридическое лицо для обмена крупной суммы денег на валюту. Фирма «Топ-Сервис» никогда не была клиентом банка «Украинский капитал», и в своей банковской деятельности он никогда не слышал об этой фирме. Узнал о ней, а также о фамилиях Шагин и Фиалковский из СМИ.
В деле не было ни одного документа, которым или которыми можно было бы опровергнуть показания Радянского, что банк «Украинский капитал» никогда не занимался конвертацией валюты для ООО «Топ-Сервис». Ни платёжек, ни договоров, ни других финансовых бумаг. Очевидно, потому, что таких документов просто не существовало. Как и я никогда не слышал от Фиалковского, что в руководимом им предприятии ООО «Топ-Сервис» счёт находился в банке «Украинский капитал». Счёт предприятия ООО «Топ-Сервис» находился в УкрСоцБанке. И с 1990 года ООО «Топ-Сервис» не меняло банк обслуживания.