Белая радуга

Шилоносов Андрей

Из кармана плаща Эн достал перчатки.

Он не выглядел оригинально.

Эн находил себя стереотипным и банальным для агента Системы.

Даже Нож казался колоритнее.

Лицо Эна не двигалось и не дышало. Подсохшие белые губы не слипались и не растягивались в улыбке. Эн всегда считал, что способен улыбаться, и мог поклясться, что улыбался не так давно. Но когда он попробовал перед зеркалом, у него не получилось.

Время еще есть.

Приоткрылась белая

дверь, в помещение заглянул работник с тележкой и роботами.

– О, прошу прощения, – смутился он. – Но туалет не работает.

Эн повернул невидящую голову в сторону работника. Он заметил, что вода течет из-под кабинок. Один из механических уборщиков остановился около таблички-предупреждения о поломке. Из тележки торчит множество инструментов для ремонта и набор разнообразных насадок для роботов.

"Позор, Эн. Ты бы еще в женский туалет заглянул."

– Извините, но я попросил бы вас, – продолжил работник, переводя взгляд на неисправный бачок, бьющий фонтаном в стену, – освободить помещение, – когда взгляд работника вернулся, у зеркала он не нашел никого.

Эн выключил кольцо, подкорректировал программу уборщиков в сторону повышенной тщательности. Ноги и мысли завели его на лестничную площадку. Эн собирался вернуться в приемную, но уловил повышенное количество электронных приспособлений, предназначенных для взлома, на молодом человеке, сидящем на подоконнике.

Человек созерцал медленно тянущийся поток наземных машин.

– Вот это пробка! – радостно сообщил он, явно обращаясь к Эну.

– Вы не теряете время? – поинтересовался агент.

– Нет ты посмотри на их тормоза! – парень откровенно восхищался зрелищем.

Бросив взгляд на Эна, он несколько поутих, но не оставил своего занятия.

– Я не в Системе, – ответил наблюдатель.

– Вы на лечении? – уточнил Эн.

– Ну что вы, господин, – уважительно и осторожно молвил парень. – Далеко не все в госпитале лечатся. Спросите Вопроса.

– О чем? – не понял Эн.

– Не о чем. Кого. Вопроса, – пояснил парень с гордостью. – Это я.

Эн почувствовал медленное движение транспорта. Затем его восприятие вернулось к собеседнику.

– Ты здесь, наверное, всех знаешь. Никогда не встречал девушку со специфическим запахом?

Парень заметно повеселел, но продолжал созерцание "пробки".

– Добрый господин, я вас прекрасно понимаю, но любая девушка обладает собственным, неповторимым запахом.

Эн обратился к части шифра, поступившей от обонятельных сенсоров.

– 0.4 жасмина, 0.01 осенней малины…

– Оу, оу, оу! – хохоча, остановил его Вопрос. – Простые внесистемные смертные

ориентируются гораздо проще. Ощущениями и чувствами, если позволите.

Эн оказался в растерянности.

– Вот если бы вы показали мне ее фотографию или дали примерное описание…

Эн молчал двенадцать секунд.

– Слишком красивая для моих глаз, – наконец сказал он.

– Это точно, добрый господин, – смеясь, согласился Вопрос и продолжил липнуть к оконному стеклу. – Это точно, – он вдруг проявил неуважение: – Я премного извиняюсь за свою внесистемную невежественность, но не теряет ли добрый господин время?

Эн проверил счет собеседника, но не нашел никаких данных. Тогда он бросил монетку далеко не последнего достоинства в сторону окна, и парень, не глядя, поймал ее ловкой рукой.

– Я трачу минуты личной жизни, – сказал Эн.

– Конечно, добрый господин, – заулыбался Вопрос. – Все имеют право на личную жизнь.

Эн недолго постоял, подумав, что, может, получив деньги, мальчишка займется чем-нибудь полезным для общества, но Вопрос, приговаривая "Вот так пробка", так и не отлип от окна, с головой погрузившись в любование ползущей колонны из машин.

Агент поспешил покинуть белые стены.

На улице разговаривали двое бродяг.

– Отчего больницу назвали "Паучьей лапой"? – спросил один.

– А кто сейчас вспомнит. Или болезнь такая, или способ лечения, – не задумываясь, ответил другой.

Закоулки

По закоулкам бродили тени.

Тьма растекалась по дворам, выползала из щелей, подворотен, подвалов. Она обволакивала воздух, липла к обшарпанным стенам и приглашающе распахивалась перед бродягами, как дешевая проститутка. В отдельных углах тьма пузырилась. Скрывала грязь и мусор или, напротив, разбрасывала их по всей улице. Здесь можно было ожидать встречу со смертью. Но в липкой тьме не было смерти. В ней была безысходность.

Путь завел Эна в сторону от центра. Мусор хрустел под ногами. Тьма, казалось, должна была поглотить агента; одежда уже сливалась с темнотой, но липкий туман отступал перед Эном.

Звуки шумных кварталов удалялись, превращались в неразборчивое завывание. Накатила тишина. Но спустя секунды ее прогнал стук баскетбольного мяча.

На площадке для игры в баскетбол три беспризорных паренька перебрасывали мяч друг другу, пытались попасть им в едва видимую в темноте корзину.

Эн не знал, что они здесь делают. Возможно, использовали время для отдыха.

К прыжкам мяча присоединился стук каблуков по асфальтированному покрытию улицы.

Пока Эн размышлял над стечением обстоятельств, липкий туман у игровой площадки сцепился в единый комок. Тьма напряглась, будто с намерением родить. Разбежались перепуганные игроки, а перед идущей по улице девушкой из темноты вывалилось грязное размытое существо.

– Здравствуй, Красная Шапочка, – прошипел монстр, подхватывая выпавший из рукава нож.

В лохмотьях, наполовину слившихся с тьмой, едва угадывался человек.