Белая роза
Шрифт:
Я воззрился на нее.
Она не менялась.
Невозможно. Создание, по которому я вздыхал пятнадцать лет, не может быть настоящей женщиной.
Обнажив жуткие клыки, пес Жабодав кинулся в сердце бури, пытаясь добраться до Госпожи. Он тоже узнал ее. Он собирался покончить с ней, пока она беспомощна вблизи Душечки. Следопыт ковылял за ним, такой же обалделый, как и в человеческом облике.
Хлестнула ветвь Праотца-Дерева, смахнув пса Жабодава, как человек отпихнул бы нападающего щенка. Трижды пес отважно кидался на него и трижды был сметен. На
В то же время зверь-Следопыт кинулся на Душечку. Подхватив ее на плечо, он бросился на запад. И когда зверь, бывший псом Жабодавом, выбыл из игры, все взгляды обратились на Следопыта.
Может, Праотец и не бог, но голос у него подходящий. Когда он заговорил, начали рушиться коралловые рифы. Те, кто стоял за границей прогалины, вопили, зажав уши. Нам, оказавшимся ближе, было почему-то легче.
Не знаю, что говорил этот голос. Я не то что не понимал этого языка – я не мог его узнать. Но Следопыт понял. Он отпустил Душечку, вернулся, чтобы встать в самом сердце бури, перед лицом бога, пока его терзал могучий глас и бешенство лиловых молний перемывало его уродливые кости. Он поклонился Дереву, и пал ниц, и изменился по-настоящему.
Буря унялась так же неожиданно, как и возникла. Все рухнули на землю. Даже Госпожа. Но сознания мы не потеряли. В тусклом свете заката я увидел Взятых. Они решили, что настал их час.
Отступив, они набрали скорость, пронеслись по баллистической через безмагию, и каждый выпустил четыре тридцатифутовых гарпуна для охоты на летучих китов. А я сидел на земле, держа за руку их мишень, и пускал слюни.
– Они читают будущее не хуже меня, – прошептала Госпожа – как мне показалось, с громадным усилием. – Я забыла об этом.
Тогда я не понимал, что она имеет в виду.
Восемь копий летели вниз.
Праотец-Дерево обратило на них внимание.
Ковры рассыпались под седоками.
Копья взорвались так высоко, что горящие обломки даже не долетели до земли.
Взятые, впрочем, долетели. Спикировали по крутой дуге в плотные заросли кораллов на востоке. Потом меня объяло забытье. Последнее, что я запомнил, – что пустота покинула три глаза наших колдунов.
Глава 44. Пробуждение
И были сны. Бесконечные кошмары. Когда-нибудь, если я проживу достаточно долго, если я переживу кошмар грядущий, я, может быть, запишу их, ибо в них – история бога, что есть Дерево, и твари, скованной его корнями. Нет. Наверное, нет. Достаточно описать одну жизнь, полную борьбы и ужаса. Мою собственную. Первой пошевелилась Госпожа. Потянулась и ущипнула меня. От боли встрепенулись нервы.
– Встань, – выдохнула она едва слышно. – Помоги мне. Надо перенести твою Белую Розу. Ничего не понимаю.
– Безмагия.
Меня трясло. Я подумал, что это реакция на то, что нас сразило.
– Тварь внизу – от нашего мира. Дерево –
Трясло не меня. Трясло землю. Тихой и частой дрожью. Теперь я услышал звук. Далеко-далеко внизу.
Я начал понимать.
Страх – удивительная сила. Ноги подняли меня сами. Над головой заходилось звоном Праотец-Дерево. В голосе ветряных колокольцев звучала паника.
Госпожа тоже поднялась. Мы проковыляли к Душечке, поддерживая друг яруга. Каждый неуверенный шаг разгонял медлительную кровь. Я посмотрел Душечке в глаза – она была в сознании, но парализована. Лицо ее застыло маской страха и недоверия. Мы подняли ее, держа под мышки. Госпожа начала отсчитывать шаги. Не припомню, чтобы я когда-нибудь так надрывался. И не припомню, чтобы такой подвиг я совершил благодаря только силе воли.
Земная дрожь быстро переросла в дробь конского галопа, потом в грохот лавины, потом в землетрясение. Почва вокруг Праотца-Дерева зашевелилась, вздыбилась. В небо ударил фонтан огня и пыли. Дерево вызвонило вопль. Синие молнии бились в его кроне. Мы все быстрее отступали по ручью.
За нашими спинами кто-то завизжал.
Образы в моем сознании. Боль того, что ползло из глубины. Праотец подвергал его мукам ада. Но оно стремилось к свободе.
Я не оборачивался. Слишком я был испуган. Мне не хотелось смотреть, на что похож Властелин прежних лет.
Но мы успели. Слава богам. Мы с Госпожой как-то ухитрились оттащить Душечку достаточно далеко от Праотца-Дерева, чтобы тот обрел в полной мере свою иномировую силу.
Вопль налился силой и яростью – я упал наземь, зажимая уши, – и сгинул.
– Костоправ, – прошептала Госпожа немного спустя. – Пойди посмотри, не нужна ли помощь остальным. Мы в безопасности. Дерево победило.
Так быстро? После такого представления?
Чтобы встать, мне потребовалось немыслимое усилие.
В ветвях Праотца-Дерева все еще мерцал голубой нимб. Я с двухсот ярдов чувствовал его раздражение. По мере приближения это чyвcтвo росло.
Земля вокруг ствола почти не изменилась, несмотря на недавнее буйство. Только казалась свежевспаханной и пробороненной. Некоторых из моих товарищей присыпало землей, но раневых не было. Все хоть немного, но шевелились. На всех лицах – полное ошеломление. Кроме Следопыта. Уродливое создание так и не обрело своего прежнего облика.
Он встал одним из первых, спокойно помогал остальным, вытряхивал пыль из одежды дружескими шлепками. И не подумаешь, что только что он был нам смертельным врагом. Чудеса.
Помощи никому не требовалось. Кроме бродячих деревьев и менгиров. Деревья оказались повалены, Менгиры.., в основном тоже. И подняться они не могли.
Я вздрогнул.
И вздрогнул еще раз – подойдя к древнему Дереву.
Из земли, цепляясь за корень Праотца, торчала человеческая рука до локтя – длинная, кожистая, зеленоватая, вместо ногтей – обломанные, кровоточащие когти. Таких рук не было ни у кого в Дыре.
Рука чуть подергивалась.
Наверху еще потрескивали синие искры.