Белая сирень

Нагибин Юрий Маркович

…Он видел —

…нищие деревни и копошащихся в пыли рахитных детей…

…неродящие поля, заросшие бурьяном и сурепой…

…обнаженных по пояс мужиков, которых секли на конюшне…

А было и такое —

…конь стоял, понурив голову, и слепни выедали ему глаза, а он, полуголый, рубал кайлом породу, содержащую медь…

И тут его видел надсмотрщик и матюгал за нерасторопность…

…Кузница на краю сибирского городка. Кузнец кует лошадь. Кругом

собралось порядочно разнообразного люда, явившегося сюда и по делу, и просто почесать языки, ведь кузня своего рода клуб, где можно встретить людей из дальних мест и обменяться новостями.

— Говорят, в Усть-Катуйске змей объявился, — сообщил какой-то мужичок тем неубедительным тоном, каким в наши дни извещают о новом летающем объекте.

— Да их ноне хоть завались, — пренебрежительно бросил мещанин во фризовой шинели, — в любой дыре свой Змей Горыныч.

— Ясное дело, — поддержал опрятного вида богомолец с иконкой на груди, — коль последние времена пришли.

— Я шестой десяток разменял, — заметил, оторвавшись от лошадиного копыта, чернобородый кузнец, — и завсегда в Расеи последние времена.

— А так и есть, — подтвердил богомолец. — В Священном Писании сказано…

Но узнать, что сказано в Священном Писании о подступающем исходе бытия, не успели: общее внимание было отвлечено рослым старцем на белом коне. Старец, впрочем, был далеко не стар, велик и крепок телом, солиднела его седая длинная борода. Он вежливо поздоровался с честной компанией, сняв черный картуз с плешивой головы, и попросил кузнеца закрепить подкову на заднем копыте коня — гвоздь вывалился.

— Сделаем, — сказал кузнец, — в наилучшем виде.

Старец по-кавалерийски ловко спешился; было в этом и во всей его повадке, речи, манерах нечто необычное, заинтриговавшее толпу.

— Откуда будете? — спросил его богомолец.

Тот махнул рукой не поймешь куда.

— Издалеча.

— Знатный конь у тебя, — заметил мещанин. — Такой целую область денег стоит.

— Стоил, — улыбнулся владелец коня, — покуда молод был. А сейчас сажень проскачет, две проползет. Да я его не тороплю, нам спешить некуда.

— Странствуешь о конь? — спросил мещанин.

— Странствую.

— Сам-то из каких? — допытывался мещанин. — По виду мужик, а повадка не мужицкая. Войсковик, что ли, бывший?

— И это было, — уклончиво подтвердил странник. — Довелось послужить.

— Загинаешь, — высунулся мужик-змеевед, — рука у тебя не солдатская.

— А я и не был солдатом, — чуть смешался странник. — Ротный писарь.

— У ротного писаря такой выправки сроду быть не может, — озлился мещанин. — Ты нам уши грязью не забивай. Думаешь, на дураков напал?

— Вяжи его, робя! — заорал кудлатый малый с ошалелыми глазами.

— Это

за что же? — спокойно удивился странник. — Что я вам плохого сделал?

— Там разберемся!..

— Может, он капитан Копейкин? — высказал предположение мещанин.

— Кто таков?

— Первейший душегуб…

— Готово, — сказал кузнец, не принимавший участия в дебатах, но и не сказавший слова в защиту приезжего.

Странник вынул из-за пазухи кошель и вложил в закожаневшую ладонь кузнеца золотую монетку.

— Глянь, робя, он золотом платит! — взвизгнул ошалелый.

— Он змей пере… обдетый! — заорал успевший где-то надраться змеевед. — У него хвост в портках!

Все разом навалились на странника и стали заламывать ему руки.

— Побойтесь Бога, братцы! — увещевал он холуев власти. — За что?..

Неизвестно, справились бы с ним эти бдительные, боевитые, но неумелые люди, да тут подоспел пристав.

— Пожалуйте в участок, — предложил он страннику.

— Извольте, — ответил тот.

Всем гуртом, двинулись в полицию. Странника держали за руки доброхоты, пристав вел в поводу коня…

…Канцелярия полицейского участка. Странник стоит перед следственным чином. Это толстобрюхий, хитроглазый хапужник, но не Торквемада.

— Стало быть, вас зовут Федор Кузьмич? — говорит полицейский. — Документ можете предъявить?

Странник отрицательно качает головой.

— Нехорошо, голубчик! Как ваша фамилия?

— Не помнящий родства, — отзывается странник.

— И вам не совестно? Вы же человек с понятием, сразу чувствуется. Зачем мешать себя со всякой протерью?

Странник улыбнулся и развел руками.

— Неужто вы, сударь, законов не знаете? Хуже нету — имя свое скрывать. А может, вы ужасный преступник, может, против государя злоумышляли? Всякий человек должен быть при своем имени, звании и бумажке.

— Бог создал человека свободным. Он нашим прародителям вида на жительство не давал.

— Не умничайте, сударь. Лучше откройтесь.

— Уже открылся. Федор Кузьмич, Божий человек. Хожу по монастырям, тружусь, никого не трогаю.

— Ну, так вот, Божий человек, — пристав перестал играть с незнакомцем, — сейчас тебе влепят пятнадцать горячих и — на соляные копи. Понятно?

— Да как вы смеете? — вскричал странник, он распрямился, будто ростом выше стал. В блеклых голубых глазах зажегся огонь. — Да я вас всех!..

Полицейский со спокойным, выжидающим любопытством наблюдал за этой вспышкой. Он ждал, что загадочный пришелец откроет сейчас свою истинную суть. И странник, как ни разгневан был, понял, что почти выдал себя. Огромным усилием воли он овладел собой. Взгляд погас, голова потупилась.