Белая сирень
Шрифт:
Марина (укоризненно). Да те-то уж больно вольные…
Все смотрят на Ирину.
Ирина. Я их и так знаю, а Танька маленькая, не поймет!..
Все смеются. Фрейлейн в ужасе хватает Ирину и тащит прочь.
Фрейлейн. Вас фюр ейн унгецогенес Кинд!
Рахманинов начинает веселый, задорный проигрыш для частушек. Марина отдает закуксившуюся Таню Феоне и, приплясывая, наступает на Шаляпина.
Марина.
АхОтбивая дробь, отступает назад.
Шаляпин (наступая на Марину).
То не ветер-обормот По степи мотается — Нюрку взяли в оборот, Сережки колыхаются.Отходит назад, наступление ведет Марина.
Марина.
Говорит старуха деду: Я в Америку поеду. Ах ты, баба-егоза — Туда не ходят поезда.Шаляпин.
Слон слониху полюбил, В рощу с ней гулять ходил. От такого романа Вся роща переломана.Подхватывает Марину и начинает кружить. Рахманинов упоенно барабанит по клавишам, заливаясь счастливым детским смехом.
Со странной улыбкой смотрит она на пляшущую раскрасневшуюся Марину, на счастливого Рахманинова, который порой отрывает руки от клавишей, чтобы ухватить себя за виски — жест высшего упоения.
Он стоит в сторонке среди слуг и неотрывно смотрит на Марину. Каждое ее движение: то, как она поводит плечом, изгибает шею, притопывает ногой, каждый взгляд, брошенный на Шаляпина и Рахманинова, отзывается болью и гневом на его бледном обострившемся лице. Не выдержав, он поворачивается и уходит. Он идет прочь со двора, сворачивает с дорожки и вламывается в кустарниковую чащу. Словно слепой лось, прет напролом сквозь кусты.
Марина и Шаляпин, оба распаренные, кончают плясать. Рахманинов не может остановиться.
Феона. Наталья Лексанна!
Наталья Александровна оборачивается и видит, что Таня неуклюже и сосредоточенно топчется возле няньки.
Наталья. Милые вы мои! Да она танцует! Иди ко мне доченька, иди, маленькая!..
Она
Наталья. Сережа, Танюша танцует!
Рахманинов начинает играть «Камаринскую», все собираются вокруг Тани и хлопают в ритм в ладоши. Из заросшего угла сада на веселящуюся компанию смотрит оскорбленный в лучших чувствах Мазырин.
Сад залит лунным светом, стол и стулья убраны, в память о недавнем пиршестве осталось лишь пианино да дремлющий в кресле Шаляпин. Из дома выбегает Марина с белой шалью в руках, пробегает мимо Шаляпина.
В небе стоит полная луна. Табаки, высаженные бордюром, светятся серебряными звездами. За ними — тень кустов. Вдоль пруда прогуливается вся компания — фигуры, одетые в белое, освещенные луной, кажутся перламутровыми. Марина догоняет Наталью Александровну, передает ей шаль.
Наталья. Спасибо, дорогая.
Вспыхивающая папироска в руках Рахманинова освещает красноватыми бликами его лицо.
Темной и узкой аллеей Марина бежит обратно домой. Неожиданно из кустов высовывается рука, хватает Марину за локоть, вдергивает в темень. Все происходит так быстро, что Марина даже не успевает охнуть.
Над упавшей Мариной склонилось ощеренное лицо Ивана.
Марина. Ты и впрямь ненормальный, напугал до смерти.
Иван… А как иначе? К тебе не подступишься. Ты только с барами вращаешься.
Марина берет его за уши, притягивает к себе и целует в губы.
Марина и Иван лежат на копенке под стогом сена.
Иван. Долго ты меня будешь мучить?
Марина. Это я-то тебя мучаю?
Иван. (с болью). Пойми ты, не хочу я больше по-собачьему. Человек я или кто?
Марина. Ну, потерпи еще маленько.
Иван. Сколько можно терпеть? Ты же перестарок. Вековуха. Все девки, какие ни на есть, и уродины, и кривые, и кособокие, замуж повыскакивали, а ты — как порченая!.. Пойми ж наконец, нельзя весь век у чужой жизни крутиться. Ну, кто они тебе? Они как упыри, всю кровь из тебя выпьют, а после вышвырнут.
Марина. Что ты все собачишься на хороших людей? Сволочь неблагодарная.
Иван… А за что мне их благодарить?