Белая сирень
Шрифт:
Наталья. Сереженька, мы опоздаем…
Рахманинов. Я не знаю, но каждый раз, когда я уезжаю отсюда, мне кажется, что мы никогда сюда не вернемся. Наташа, я боюсь…
Наталья садится рядом с ним.
Наталья. Милый мой, дорогой…
Рахманинов. Я готов работать с утра до ночи, не разгибая спины, писать музыку, дирижировать, играть, зарабатывать любым способом, только бы сохранить эту крышу, эти стены, в которых мы так счастливы… Ты, Соня, наши девочки…
Наталья.
Рахманинов смотрит на Наталью каким-то вопросительным, полным доверия взглядом, и откуда-то издалека возникают мощные аккорды главной темы Третьего концерта. Музыка ширится, растет…
Руки Рахманинова обрушиваются на клавиатуру. Трагическая тема подхватывается оркестром. Рахманинов за роялем. Зилоти дирижирует.
Зал Дворянского собрания полон. Люди гроздьями висят на верхних балконах. Звучит музыка.
И вот уже первые разрывы снарядов на равнинах Европы.
Музыка Третьего концерта продолжается. Она смешивается со звуками войны, гудками паровозов, тащащих составы с ранеными… Крупный заголовок газеты: «14 ИЮЛЯ РОССИЯ ОБЪЯВИЛА МОБИЛИЗАЦИЮ».
Тракт в степи, заполненный обозами и новобранцами. Гармошки, крики, плач. Мимо обозов, обгоняя их, идет запыленная машина Рахманинова. Люди перегораживают дорогу, останавливают машину, кричат что-то, машут перед невозмутимым лицом Рахманинова руками. Он всматривается в эти лица — хмельные, озлобленные.
Трагическая музыка Третьего концерта продолжает звучать, смешиваясь с разноголосыми всхлипами гармошек. В пыли, в тесном кругу Иван танцует вприсядку. Кто-то сует ему четверть, и он, открыв рот, плещет туда самогон. А за ним, на путях — тысячная толпа в солдатских шинелях грузится в состав.
Снова руки Рахманинова, извлекающие мощные аккорды из рояля. Сосредоточенное, возбужденное лицо Зилоти.
Вниз по Тверской сквозь обильный снегопад несется лихач. На заднем сиденье его завернутая в доху и прозрачный пергамент огромная корзина белоснежной сирени.
Музыка стремительно движется к финалу концерта. Смычки скрипок взлетают и опускаются в унисон.
Наталья в вечернем платье с бриллиантовой брошью, Софья — одетая, как обычно, более чем скромно.
Лихач подлетает к подъезду, из которого выскакивают служители в ливреях. И вот уже корзина с сиренью плывет над засыпанной снегом толпой мерзнущих ожидающих поклонников и скрывается за лакированной дверью с зеркальными стеклами.
Не успели отзвучать заключительные аккорды концерта, как зал взрывается овациями. Рахманинов, не поднимая глаз, встает, бесстрастное лицо его напоминает маску. Он кланяется. Оркестранты стучат смычками по пюпитру. К эстраде подступает толпа, и — букеты, букеты цветов…
Два служителя выносят на сцену огромную корзину с белой сиренью. Этот дар производит впечатление на Рахманинова. Он благодарно кланяется.
Рахманинов пробирается к уборной сквозь толпу поклонников, Старый капельдинер расчищает дорогу.
Капельдинер. Господа, разрешите. Мадам, прошу вас…
Десятки рук протягивают программки концерта для автографов.
Экзальтированная дама. Господин Рахманинов, от лица дамского комитета умоляем вас…
Рахманинов. Простите, сударыня, я очень устал…
Рахманинов скрывается в уборной. Капельдинер неприступным сфинксом замирает перед захлопнувшейся дверью.
Наталья наливает из графина воды в стакан и протягивает Рахманинову. Тот жадно пьет. Дверь распахивается, служители вносят корзину с белой сиренью, расчищают место на столике, устанавливают корзину и выходят. Наталья наклоняется над сиренью и вдыхает ее аромат.
Наталья. Сирень зимой — непостижимо!
Рахманинов откидывается в кресле, закрыв глаза.
Наталья. Ты так часто стал получать эту белую сирень, что она тебя больше не радует. Кто-то тебя избаловал.
Входит Зилоти.
Зилоти. Будешь играть что-нибудь на бис?
Наталья. Он еще не остыл…
Зилоти (видит сирень). Опять сирень! Только женщина так может гоняться за артистом!.. Нижний Новгород, Харьков, Ростов-на-Дону! Должно быть, миллионерша. Везет тебе, Сережа…