Белая тетрадь
Шрифт:
– Ну, днем я никого не хотела видеть. Но погулять надо бы, ты права. – Я сделала вид, что согласилась, тем более мамино предложение оказалось, что называется, в кассу. – После ужина и пойду.
Хэл решительно отложил вилку.
– Вместе пойдем.
Я опешила. Мы с братом вполне мирно уживались, – но именно что уживались, не дружили и никогда не ходили вместе – ни в кино, ни на прогулки. Все-таки разница в возрасте сказывалась. Хелкар, пусть и был младше, но всегда считался в нашей семье более серьезным, подающим большие надежды – один из самых молодых студентов академии, талантливый
Неужели что-то почувствовал?
– Не надо. Или ты думаешь, что я одна заблудиться могу?
Я натянуто улыбнулась. Хелкар досадливо подергал себя за кончик куцей косички, закусил губу, но промолчал.
– А что, если кто-нибудь из смотрителей решит отыграться? – предположила Элен.
Я отмахнулась как можно небрежнее:
– Не рискнут. И вообще, за последнее время я немного повзрослела, тебе так не кажется?
Я нервничала, и фраза прозвучала неожиданно едко, так, что мне даже стало неловко.
– Повзрослела? Не думаю, – усомнилась Элен. – Изменилась, да… Но не в лучшую сторону.
– Да ну? – огрызнулась я. При мысли, что все может сорваться только из-за того, что мама считает меня недостаточно взрослой и благонадежной, в груди вскипела ядовитая злость. Ксиль не умрет. Не умрет, и точка!
– Раньше – я имею в виду, до всех этих событий – ты была мягче.
– Трусихой я была, вот кем…
– Элен хочет сказать, что ты не была колючкой-истеричкой со срывами по двадцать раз на дню! – неожиданно вызверился Хэл – страшно, по-волчьи, и воздух, как черным дымом, наполнился его удушливой силой. – Это Ксиль твой тебя испоганил! Дура, думаешь, не видно, что ты к нему торопишься? А на кой ты ему сдалась, подумала? У тебя вся жизнь впереди, а ему нужно просто найти доступную идио…
– Не смей очернять Максимилиана! – ударила я кулаком по столу. Тарелка звякнула, разбрызгивая капли картофельного пюре.
– А ты не смей хамить Элен! – заорал в ответ Хелкар, и мне стало жутко: глаза его, так похожие на мои, потемнели настолько, что цвета было не различить. – Из-за тебя проблемы одни!
– Хелкар, довольно, – мягко произнесла мама и положила ему руку на плечо. Хэл тяжело дышал, как после кросса. – Найта – девушка разумная, она понимает, какой интерес к ней может быть у взрослого мужчины, и глупостей делать не станет.
– Да? – резко развернулся к ней Хелкар. – А что же это наша разумная девушка полчаса лизалась с ним под окнами?
– Урод моральный! – задохнулась я от возмущения. – Да какое твое дело вообще!
Мама мгновенно посерьезнела, и глаза у нее стали, как зеленый лед.
– Так это правда? И насколько далеко вы зашли? Найта, я понимаю, что такой, как Максимилиан, запросто может голову вскружить. Но все же советую – воздержись от свиданий, чтобы потом слезы не лить.
Такого стыда и ярости одновременно я не испытывала, кажется, никогда.
– Поздновато спохватились! Я уже была на свидании: думаешь, откуда розы, с неба упали?
– Я же говорил!
– Хелкар, помолчи! Найта, присядь, нам надо серьезно поговорить. Твое поведение недопустимо…
– Это мне решать, что допустимо, а что нет! – Я рывком встала со стула. – Мне надо прогуляться. А вам – голову под душ, холодный желательно.
– Нет! – Элен встала в дверях, загораживая проход. Губы у нее побелели, но, кажется, не от гнева. – Ты никуда не пойдешь, пока не успокоишься. – И она осторожно потянулась ко мне своей силой – дурманящей, приторной, теплой.
У меня в голове словно короткое замыкание произошло. Даже мир на секунду обесцветился.
– Это тебе надо успокоиться, – прошипела я, наматывая нити на пальцы. – Если ты забыла, я теперь эстаминиэль, и не с твоим рангом мне указывать.
Ее лицо застыло. Хэл резко выдохнул со странным звуком – будто силился что-то сказать, но не мог.
– Значит, эстаминиэль? Вырастила дочку…
Вниз ведет двадцать шесть ступенек. Выщербленных от времени, скользких от сырости, поднимающейся из подвала. Спускаться по ним надо осторожно, на всякий случай держась за перила.
Сейчас я пролетела всю лестницу за какие-то секунды. Быстрей, подальше отсюда!
Несколько кварталов пронеслись смазанной полосой. Ветер, бьющий в лицо, постепенно остудил разгоряченную кожу и высушил слезы. Я села на землю, утыкаясь в колени.
Бездна, что со мной творится? Я в самом деле стала истеричкой… Бедная мама. Вот уж кто точно ни в чем не виноват. Хэл убьет меня, и правильно сделает. Может, он не так уж ошибался насчет Ксиля. Может, мне не стоит…
«Я не хочу умирать, Найта… пожалуйста…»
Бред, бред, бред!
Накричала на Элен я сама, по собственной дурости. Ксиль здесь ни при чем. Он умирает. Я не могу бросить, предать его!
Я встала, вытирая сухие глаза. Ничего. Справлюсь. Теперь – справлюсь с чем угодно.
А перед мамой можно извиниться и завтра.
Нет, мне определенно не надо было срываться. Хэл прав, я настоящая дура. Чего мне стоило умно покивать на все его рассуждения, а потом тихонечко сбежать? Нет, я решила настоять на своем и теперь уже четвертый час тряслась на холодном ветру, поджидая Максимилиана.
Сначала мне показалось разумным пересидеть время на вокзале или в парке, но грохот поездов и настойчивые приставания подвыпивших подростков порядком действовали на нервы. Удивительно: еще месяц назад подобная ситуация ввергла бы меня в состояние тихой паники, но путешествие по Пути королев показало, что такое настоящая опасность, и теперь шумная ватага, пьяно гогочущая и наперебой выпрашивающая «телефончик», вызывала только раздражение. В конце концов я просто отвела им глаза и ушла.
Заросли шиповника – те самые, что послужили мне укрытием около месяца назад, оказались заняты, как ни странно. Парочка облезлых котов сражалась за внимание не менее драной кошки, оглашая всю округу пронзительным визгом пополам с шипением. Наглым мохнатым мордам было абсолютно наплевать на то, что март уже давным-давно закончился.