Белая тетрадь

Ролдугина Софья Валерьевна

Только увидев ужас в моих глазах, Максимилиан осекся и ласково провел ладонью по щеке.

– Теперь ты понимаешь, дурочка?

Он произнес это так нежно, что даже «дурочка» прозвучало не так обидно.

– Ты говорил сейчас о Тантаэ? – спросила я, уходя от ответа. – О том времени, когда вы жили в замке вдвоем?

– Да. Я много тогда натворил такого, чего бы себе сейчас не позволил.

Я потерла виски, избавляясь от ощущения неподъемной тяжести. Было почему-то очень грустно. Ксиль говорил о страшных вещах с непостижимым для меня равнодушием. Как будто

остывшую золу ворошил. Но этой золы было столько, что невольно напрашивался вопрос: каким же тогда страшным был пожар?

– Знаешь, после того, что ты сейчас рассказал, я уже никогда не смогу тебя осуждать или злиться за плохое поведение. Да и любого другого шакаи-ар тоже, честно говоря… – неохотно призналась я. А, ладно. Не скажу вслух, так в мыслях прочитает.

– Значит, мне не стоило этого говорить, – заключил князь. И неожиданно признался: – Вообще-то я рассчитывал на противоположную реакцию. В смысле, хотел немного заглушить твои романтические порывы, – пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд. – Так будет лучше. Особенно после того, как все закончится.

– Что закончится? – Под ложечкой засосало.

– Наше путешествие. При любом исходе переговоров через неделю мы расстанемся и вряд ли увидимся когда-нибудь еще.

– С чего такая забота о моих чувствах? – спросила я на автомате. Боги, а ведь он прав. Всего каких-то семь дней, и я потеряю его навсегда… Нет-нет-нет! Гнать эти мысли.

Резная дверь скрипнула, впуская нас внутрь. Мы что, уже пришли?

– Нэй, что с тобой, милая? – испуганно метнулась ко мне Лиссэ. – Ты вся заплаканная. Он… что-то с тобой сделал? – подозрительно спросила тетушка, оглядываясь на князя, с независимым видом подпирающего стену.

– Нет, все в порядке. Неужели я так ужасно выгляжу, что напугала даже вас, тетя? – отшутилась я. И видя недоверие в темных глазах, тихо и доверительно прошептала, косясь на князя: – Он ни при чем. Просто я соскучилась по дому, а здесь… – Я беспомощно оглядела уютное помещение. – …все напоминает о вечерах в Кентал Савал. Не берите в голову.

Лиссэ чувствовала, что я вру, но не стала настаивать. С усилием стряхнув с себя нервное оцепенение, она махнула рукой в сторону комнаты:

– Проходите. Ваш заказ уже готов. Сюда, пожалуйста, князь, Нэй…

На рабочем столе Эльнеке громоздилась куча свертков. Да, тетушка зря времени не теряла…

– Это ваше… Максимилиан. – Лиссэ с трудом заставила себя заменить безразлично-вежливое «князь» на имя. Ксиль сверкнул насквозь фальшивой белозубой улыбкой, давая этим оценку попытке подольститься к эмпату. Лиссэ сморщила носик в привычной презрительной гримаске, которая всегда появлялась на физиономиях аллийцев в присутствии шакаи-ар. – Очень надеюсь, что вам понравится.

Максимилиан мельком оглядел несколько рубашек и запасные штаны (даже на мой непосвященный взгляд куда более узкие, чем позволяли приличия… Да уж, мстительность – отличительная черта аллийской расы…), а вот два серых мохнатых свертка надолго привлекли его внимание.

– Это то, о чем я думаю? – завороженно спросил Максимилиан, поглаживая серебристую… шерсть? Мех?

Или как еще назвать такую пушистую штуку?

– Я посчитала, что лучше перестраховаться, – неохотно призналась Лиссэ. – В горах ночью бывает очень холодно и безо всяких испытаний. Поэтому я решила отдать вам одеяла из лерейского меха, все равно у меня без дела лежат… Разумеется, временно и только ради моей ненаглядной девочки, – быстро добавила Лиссэ, увидев радостную ухмылку князя. Я же непонимающе смотрела на обоих. Потом осторожно послала князю мысленный вопрос:

«Что такое «лерейский мех»? В первый раз о нем слышу…»

Максимилиан недоверчиво меня оглядел, но не стал позорить перед опекуншей и бесшумно пояснил:

«Это не мех в прямом смысле… Скорее ткань. Вязаная. Нитки делаются из меха одного животного, лерея, обитающего только в аллийских пределах. Как и многие другие редкие зверьки, кстати… Еще при плетении добавляется птичий пух, растительные волокна и терморегулирующие чары. В общем, очень полезная штука».

Тем временем тетушка закончила расхваливать свои… то есть уже наши одеяла и перешла к следующей кучке тряпок.

– С тобой все сложнее, милая моя, – обратилась ко мне тетушка. – Я все обдумала и готова высказать тебе мои претензии.

– Тетя, а может, не надо? – простонала я, вспоминая бесконечные нотации, смахивающие скорее на лекции по этикету в пансионе для благородных девиц, на которые Лиссэ была поразительно щедра во время моего пребывания в Кентал Савал.

– Если я не скажу, то кто скажет? – риторически вопросила тетушка.

– Я скажу, – с готовностью вызвался Максимилиан. Лиссэ начала закипать, и я быстро выпалила, гася конфликт:

– Тетя, я вас слушаю.

– Во-первых, – начала довольная Лиссэ, разворачивая первый сверток, – несколько слов о твоем возрасте. Милая моя, ты уже не девочка, а взрослая самостоятельная девушка, и что позволительно детям, не позволительно тебе. Взгляни на себя в зеркало.

Я послушно обернулась к гладкой панели, занимающей половину стены. Из зазеркалья на меня хмуро уставилась растрепанная девица с явно заплаканной физиономией, одетая в неглаженую мужскую рубашку и мятые, а местами даже и рваные брюки. М-да, а ведь когда-то это был шикарный костюмчик… Который вроде бы не боялся ни воды, ни огня.

– Кошмар, – честно призналась я тетушке. Максимилиан возмущенно вскинулся, но Эльнеке не дала ему и слова вставить.

– Вот именно, – провозгласила тетушка, наставительно поднимая указующий перст. – А виной всему элементарная неаккуратность, для девушки непростительная.

Мне очень хотелось сказать, что из меня «аккуратная девушка», как из коровы – скаковая лошадь, но я вовремя заметила скептический взгляд князя и заткнулась.

– Я буду следить за своими вещами, – пообещала я. – Буду их вовремя стирать, гладить, складывать на ночь, а не бросать где попало… Ну, или в крайнем случае, попрошу маму научить меня хозяйственным заклинаниям, – быстро поправилась я, глядя на округляющиеся глаза Лиссэ.