Белая тетрадь
Шрифт:
— А откуда берется энергия? — спросила я, ковыряя ладонь князя в поисках следов исчезнувшей царапины. Максимилиан поперхнулся и смерил меня внимательным взглядом санитара психиатрической клиники, подозревающего в новом пациенте талантливого симулянта. Пациент обиженно захлопал глазками.
Князь сощурился и вкрадчиво поинтересовался:
— Найта, а как ты думаешь, почему юные шакаи-ар не могут подолгу выносить голод?
— Даже не знаю, — протянула я. Вот так, по мелочи подкалывать Максимилиана оказалось делом забавным. — Проблемы с желудком? Гастрит?
— Не угадала, — улыбнулся Ксиль, от души наслаждаясь нашим бредовым диалогом. Теперь уже он задумчиво водил пальцем по моей ладошке. — Все дело опять-таки в регенах. Я уже говорил, что эти частицы обладают неким подобием разума? Так вот, в экстренных случаях — битва, сильная кровопотеря, болевой шок — сознание отдается на откуп рефлексам и регенам. А голод — я имею в виду, конечно, энергетическую и эмоциональную составляющие — это…
— Дефицит энергии в регенах? Да? — выпалила я первую пришедшую в голову мысль. Максимилиан кивнул.
— В общих чертах — да. Помимо регенерационных и рефлекторных функций, регены берут на себя роль накопителей. С возрастом количество этих частиц возрастает в геометрической прогрессии. После того, как их концентрация в крови, а следовательно, и концентрация энергии превышают определенную планку, наши способности переходят на качественно иной уровень.
Я замерла.
— Ты имеешь в виду крылья?
— Крылья в том числе, — покровительственно произнес князь. Подозреваю, на моем лице в это время был поистине детский восторг. — Чаще всего это происходит на девятисотом-тысячном году жизни. Иногда чуть раньше, иногда позже.
— А у тебя? — осторожно спросила я, уже зная ответ.
— Перелом произошел в четыреста семьдесят семь лет.
— Но почему? Неужели из-за… ну, тех равейн и магов, которые… которых…
— Которых я убил? — с полным равнодушием закончил за меня Максимилиан. — Нет. Это, скорее, следствие моего дара. Если так можно выразиться… — он сделал многозначительную паузу и закончил с хвастливыми нотками: — Я умею регулировать количество регенов в крови. Уменьшать или увеличивать… смотря по ситуации.
Я задумалась.
— Что-то непонятное. Чем больше регенов — тем могущественнее отдельно взятый шакаи-ар. Так? — Максимилиан неопределенно хмыкнул. — И зачем тогда уменьшать их количество?
Князя передернуло. С непроницаемым видом он отвернулся и продолжил собирать вещи, судя по всему, жалея, что начал этот разговор.
— Хватит лекций на сегодня. Нам еще искать портал.
— Нет, подожди, — я потянула его за рукав, требовательно заглядывая в глаза. — Ты так и не объяснил, что случилось со мной во время того… происшествия. И при чем тут регены.
Максимилиан, запихнув в рюкзак последнюю безделушку, смерил меня не менее задумчивым взглядом. Кажется, его дурное настроение исчезло так же внезапно, как и появилось.
— Ну, если тебе нужны объяснения… Обращение — я имею в виду процесс превращения шакаи в ар-шакаи — можно условно разделить на два процесса. Первый — чисто физиологический. Новообращенный пьет кровь шакаи-ар,
— Ага, — глубокомысленно протянула я. — А почему?
— Для закрепления физических изменений нужно изменить душу. Да… — он задумчиво опустил ресницы. — Во время обращения человек действительно умирает — от травм, от потери крови, от болевого шока при изменениях в организме. И носителем его сути, сознания, души — назови это как угодно — становятся регены того, кто проводит обращение. Донор изменяется. Некоторое время он живет за счет княжьих регенов, но они погибают через два-три дня, постепенно заменяясь его собственными. Тебе же, Найта, — произнес Максимилиан мягко, будто боялся поранить словами, — бояться нечего. Ты не умирала, поэтому регены стали просто лекарством. Они использовали заключенную в них энергию — и распались.
Я промолчала. Ответить на это было нечего. «Спасибо» Максимилиан бы точно не принял, считая себя виноватым в произошедшем, а другие слова мне в голову не приходили.
Но в кои-то веки тишина меня совсем не тяготила. Как будто Ксиль стал уже не просто знакомым, а другом, с которым можно разделить не только беседу, но и молчание.
Десять с половиной километров — это не так уж много. Пять минут на машине, пятнадцать — на заколдованной ветке, правда, с меньшими удобствами. На велосипеде тоже терпимо, хотя я, в отличие от Айне, не очень-то люблю крутить педали. Да еще джинсы постоянно попадают в цепь… Ну в принципе ничего страшного — сойдет и велосипед, была бы дорога поровнее.
Но пешком!
У-у-у!
Сказать по правде, когда князь сказал, что до портала осталось всего ничего, я взбодрилась и даже начала насвистывать себе под нос бодрую песенку. Максимилиан косился в мою сторону, но комментарии держал при себе.
Примерно через полчаса песенка приобрела тональность похоронного марша. Ксиль уговаривал меня потерпеть. Мол, еще чуть-чуть, до того пригорка, ой, прости, ошибся, наверное, вон до того…
Еще через час губы у меня в трубочку уже не складывались, зато злобное сопение стало на редкость выразительным. Северный князь, глядя на меня, несолидно покатывался со смеху.
— Ну, неужели сразу нельзя было сказать, что до портала идти еще три часа? — наконец взорвалась я.
— Да? И что бы ты сделала? — ненатурально удивился Ксиль, искренне веселясь.
Я задумалась.
— Хм… Даже не знаю. Может, зачаровала бы ветку на полет — у меня в последнее время это здорово получается. Или все-таки позавтракала бы, не дожидаясь прибытия в город. Или…
— О, сколько вариантов! — восхитился князь. Помолчал и добавил со вздохом: — Вообще-то, я и сам точно не знал, насколько далеко портал. Только направление чувствовал.