Белая вода

Мэрфи Уоррен

— Ее уже нет, но наши анализы показывают, что цемент, которым она крепится, недавний.

— Цемент? Откуда у омара цемент? — Откинув назад голову, Томаззо расхохотался.

Инспектора его смех не поддержали. Они надели на него наручники и отбуксировали его судно обратно в Бар-Харбор, где он был оштрафован и предупрежден.

Это был горький опыт. Мало того, что ловцу омаров в Мэне нельзя нормально заработать, так еще и по душам нельзя поговорить с человеком за кружкой пива. Бары, оказывается, набиты шпионами.

Какое-то

время Томаззо перестал брать омаров с икрой, но слишком велико было искушение. Он где-то услышал, что хлорная известь уничтожает следы природного цемента, который вырабатывается омарами для удержания икры. Оказалось, что это действительно так. Следующий раз, когда его поймали, им пришлось его отпустить, хотя они и были недовольны. Потому что банки с хлорной известью нагло лежали на виду.

В день, когда кончились дни Томаззо, «Дженни первая» вышла из гавани в залив с открытыми грузовыми трюмами и кучей банок хлорной извести.

В зоне, куда редко заглядывала береговая охрана, потому что омаров здесь было поменьше и потому можно было работать без конкурентов и без помех, Томаззо поставил ловушки.

День был холодный, пасмурный и ветреный, и не пропей Томаззо всю прошлую выручку, он бы нипочем в море не вышел. Он часто мечтал провести зиму во Флориде, где рыбаки промышляют настоящую рыбу — тунца там или рыбу-меч. Но на эту мечту не хватало денег. Пока не хватало.

С помощью закрепленной на корме стрелы Томаззо опускал ловушки и вытаскивал их наверх, когда из низкого тумана показался большой серый корабль. Томаззо засек его сразу. Вот только что его не было, и вот он уже идет на лодку Томаззо, и туман клубами расходится с его пути.

У Томаззо на палубе была дюжина омаров с икрой, и он спрыскивал их хлоркой, когда серый корабль оказался рядом, как безмолвный призрак.

Таких кораблей он никогда не видел. Ловцы омаров не уходят в море так далеко, как глубоководные рыбаки, и поэтому вид огромной плавбазы был Томаззо Теставерде абсолютно незнаком.

Судно не меняло курса, и Томаззо хлопнул по пневматическому гудку. Тот загудел и эхом отразился от носа надвигающегося корабля.

В ответ взвыла туманная сирена.

Томаззо удовлетворенно кивнул головой.

— Они меня видят. Прекрасно. Пусть обходят. Я делом занят.

Но корабль не менял курса. В клубах тумана он пер прямо на «Дженни первую», а туманная сирена не смолкала.

Уронив на палубу банку с хлоркой, Томаззо нырнул в рубку, запустил двигатель и врубил задний ход, так как это показалось ему самым быстрым способом убраться с дороги.

А огромный серый корабль надвигался.

Ругаясь на чем свет стоит, Томаззо погрозил в его сторону обветренным, красным, как омар, кулаком.

— Ах ты фунгула!

У ограждения носовой палубы стояли люди, люди в белом и синем. Издали их лица выглядели как-то странно.

Томаззо всмотрелся.

Они были все одинаковы. Это не были лица рыбаков — те должны быть красными от ветра и солнца. А эти были белыми как полотно, с пятном какой-то синей татуировки посередине.

На минуту небогатое воображение Томаззо превратило эти синие пятна в ряд голубых омаров. Он вспомнил голубого омара, которого съел, за что ему до сих пор приходилось терпеть оскорбления.

Ему показалось, что одинаковые бесстрастные лица глядящих на него людей — это лица мстителей за тот памятный обед.

Нет, такого не может быть. У этих пятен должен быть другой смысл.

Огромное судно сделало плавный разворот, и его нос снова навис над «Дженни первой».

— Они что, совсем спятили? — буркнул Томаззо, на этот раз послав лодку вперед.

«Дженни первая» ушла от удара с хорошим запасом, но второй корабль явно был намерен ее поймать.

На «Дженни первой» не было рации. Томаззо Теставерде считал, что ловцу омаров она не нужна. Сейчас он жалел, что не обзавелся рацией — можно было бы вызвать береговую охрану. Этот таинственный корабль играл с ним, как большая рыба с маленькой.

Можно, конечно, уходить от столкновения с этим судном с каким-то непроизносимым названием, которого Томаззо не понял. Но как ни старайся, удрать от него не светит.

И все же Томаззо решил попробовать. Повернув лодку к берегу, он дал полный ход.

Нос «Дженни первой» задрался, корма осела в воду, оставляя холодный пенный след, но по этому следу устремился за ней непонятный корабль с моряками-призраками.

Погоня была недолгой. Меньше трех морских миль. Огромный нос надвигался все ближе и ближе, и тень его упала на «Дженни первую», словно тень смерти.

Томаззо проклинал и ругался, обливаясь то холодным, то горячим потом.

— Что вам нужно? — крикнул он через плечо. — Что вам надо, сволочи?

Безжалостный серый корабль стукнул «Дженни первую» в корму Лодку швырнуло вперед, массивная корма треснула.

— Манжиа ла корната! — взвыл Томаззо.

На палубу «Дженни первой» хлынула вода. Двигатель заглох. Это произошло в мгновение ока. Погрузившись в воду, лодка замедлила ход. Серый нос ударил еще раз, расколов ее пополам.

Томаззо выпрыгнул за борт Ничего другого ему не оставалось.

Каким-то чудом его не затянуло в пенную кашу обломков, оставшихся от «Дженни первой».

Холод сжал его мышцы в узлы и обратил кости в лед. Мутными глазами он видел, как большой корабль проходит мимо, расталкивая бортами дрова, которые только что были его лодкой.

Вскоре он почувствовал приятное тепло и понял, что замерзает. Он знал, как охватывает тепло замерзающего человека, будь то заснувший в сугробе ребенок или выброшенный в воды залива Мэн рыбак.

Томаззо умел выживать. Но он знал, что сейчас ему не выжить.