Белая волчица
Шрифт:
– Я не говорила, что это мой водитель… – Охоткина замялась, подбирая слова для объяснений.
– Да вам и не нужно ничего говорить. Я сам во всем разберусь.
– Зачем вам разбираться? – нервно спросила она.
– Ну, мало ли…
– Что мало ли? – В ее голосе послышались истеричные нотки.
– Валентина Ивановна, откуда у вас оружие?
– Я его купила! У меня и разрешение есть! – Она собралась вернуть револьвер в сумочку, но в то же время ей нужно было достать оттуда разрешительные
Женщина засуетилась, не зная, куда деть пистолет.
Максим ей помог. Он забрал у нее оружие. Это был малогабаритный бразильский «таурус». Очень хорошо, что майор познакомился с ним в относительно мягкой, вполне деликатной форме.
Он положил оружие в карман, взял протянутое удостоверение, изучил его. Разрешительные документы на пистолет были выданы совсем недавно, дата свежая, проставлена неделю назад.
Собака по-прежнему гавкала, но теперь это уже был не более чем шумовой фон. Хотя было бы лучше пройти в дом, чем стоять во дворе под прицелом собачьих глаз.
– С чего вы это вдруг оружием решили обзавестись?
– С того, что погиб Антон, – со вздохом проговорила женщина. – Раньше он меня охранял, а сейчас я одна. Разве что Артемон со мной.
– В сейфе? – Максим улыбнулся.
– Нет, в вольере.
– А для оружия сейф, надеюсь, есть?
– Да, конечно. – Женщина кивнула.
– Посмотрим?
– Если нужно…
– Или просто поговорим?
– Да, конечно.
Она провела его в дом, в каминный зал, показала на кожаный диван, попросила немного побыть в одиночестве и ушла.
На каминной полке стояли фотографии в рамке. На одной Охоткин был снят в компании с женой и дочерью, на другой стоял в обществе Милюхина, которого под ручку держала Лена Киршанова, еще совсем юная, веселая и беззаботная. Даже не столько веселая, сколько наивная.
Стеклянная рамка семейной фотографии была начисто протерта, а на другой Максим заметил пыль. Охоткин, Милюхин и Киршанова были сняты на фоне пышных ярко-зеленых туй.
Майор подошел к окну, отодвинул занавеску. Точно такие туи росли вдоль забора, стройными линиями с двух его сторон. От газона этот ряд отделяла дорожка, выложенная диким камнем.
Майор уже отошел от окна, когда в зале появилась Валентина Ивановна. На ней черный шелковый халат-платье, волосы распущены, расчесаны. Смотрелась Охоткина эффектно, но, судя по ее взгляду, даже не думала соблазнять и уж тем более совращать гостя. Ей лет сорок, может, чуть больше, но выглядела она более чем хорошо для своего возраста.
– Фотографии рассматриваете? – спросила она, пытаясь сосредоточиться для серьезного разговора.
– Уже рассмотрел. Скажите, с Кустаревым вы где разговаривали?
– На кухне. Кстати, я не предложила вам кофе.
– А ему предложили?
– Да, поэтому
Но Максим проигнорировал приглашение и спросил:
– Скажите, а Кустарев видел эту фотографию? – Он обвел пальцем овал вокруг Лены.
– Не знаю. Если не был здесь, то не видел.
Одинцов чувствовал себя женихом, опоздавшим на собственную свадьбу. Невеста в трауре, гости давно разошлись, а он – здравствуйте вам. Надо было ехать к Охоткиной сразу после гибели ее мужа или падения Аникеева с крыши.
Тогда Лена не сбежала бы к Милюхину со своей фотографией и номером его телефона. Может, и не выпрыгнул бы он из своей машины, рассказал бы что-нибудь очень интересное про эту девчонку.
– А ваш сотрудник должен был увидеть эту фотографию? – подозрительно глянув на Максима, спросила Охоткина.
– Вы сказали ему, что вашего мужа мог заказать его компаньон. – Майор пальцем показал на Милюхина.
– Да, говорила. Он спросил, я сказала. – Охоткина посмотрела на незваного гостя с чувством вины во взгляде.
– Вы знаете, что произошло с Иваном Александровичем? – спросил майор.
– Да, разумеется.
– Он выпрыгнул из машины.
– Да, под колеса «КамАЗа».
– Как вы думаете, это был несчастный случай или нечто большее?
– Даже не знаю, что вам сказать. Сначала Антон, потом Иван, одно за другим, и во всем виноват несчастный случай. Как-то не очень верится.
– А если вашего мужа заставили схватиться за оголенный электропровод?
– Заставили?
– Да, с помощью сильнодействующего гипноза, – заявил Одинцов, внимательно глядя на женщину.
– Вот даже как? – Охоткина отвела глаза в сторону.
Женщина слишком глубоко задумалась, или у нее вдруг возникла потребность скрыть свою растерянность, которую вызвало столь неожиданное предположение. Но не могла же Валентина Ивановна знать, каким образом погиб ее муж. А если ей это было известно?
– С помощью сильного гипноза человека можно ввести в транс, подчинить своей воле.
– Я слышала про гипноз…
– Когда? От кого?
– Так, вообще.
– А эту девушку вы знаете? – Максим движением пальца выделил Киршанову на фотографии.
– Нет, не знаю! – поспешила откреститься Охоткина.
– А может, все-таки знаете?
– Она с Иваном была. Вот на фотографии видно…
– Где она сделана?
– Я не знаю.
– Они фотографировались во дворе вашего дома. – Одинцов кивнул в сторону окна.
– Не помню. Да-да, во дворе!.. Как я сразу не поняла?
– Вы знаете эту девушку?
– Не то чтобы знаю. Она с Иваном приезжала.
– Когда это было?
– Года два назад. Летом восьмого года. В августе.