Белинда
Шрифт:
Неподалеку околачивались несколько репортеров, с виду весьма равнодушных к происходящему. В душе я молился о том, чтобы среди них не оказалось тех, кто меня знает. Правда, я не заметил никакого телевизионного оборудования, а только старомодные камеры со вспышкой.
— Пропустите меня, пожалуйста, — попросил я стоящего в дверях копа. — Мне надо забрать отсюда дочь.
В темноте коп казался восковой фигурой полицейского: увесистая дубинка, демонстративно начищенный пистолет.
— Ах, так это ваша малышка! — презрительно фыркнул
Но Белинда уже вышла в коридор и кинулась мне на шею. Она была в истерике. Лицо опухло от слез, а волосы нечесаными патлами рассыпались по плечам. На ней были все те же леопардовое пальто, черное платье и туфли, но никаких кружевных чулок.
Я прижимал ее к себе, не обращая внимания на снующих вокруг людей. Внутри дом оказался жуткой дырой — с облупившейся штукатуркой и воняющий мочой, но зато здесь всем было на нас наплевать. На стене висел таксофон, под ним громоздилась гора старых газет, а рядом валялся мешок с мусором. Ковер на полу, казалось, состоял из одних заплат.
— Ну давай же! Пошли собирать вещи, — сказал я, убирая ей волосы с глаз. Никакой косметики, а лицо белое как мел. — Пора выбираться отсюда.
В дверях дальней комнаты толпился народ. Какой-то мужчина даже встал на цыпочки, чтобы было лучше видно. С улицы доносился противный треск полицейской рации.
Белинда вцепилась в меня мертвой хваткой и потащила к себе в комнату. Комната производила гнетущее впечатление. Узкие нары в дальнем углу, крошечное окошко, заколоченное рейками. На стенах постеры с портретами кинозвезд. На нарах — коричневый чемодан, возле него — пластиковый пакет с видеокассетами. Стул и лампа из магазина уцененных товаров. Все деревянные вещи — убогие и обшарпанные.
Я наклонился за пакетом и чемоданом. Белинда по-прежнему держалась поближе ко мне.
— Вы мистер Мерит? — раздался голос у меня за спиной.
— Нет! — резко ответила Белинда. — Джек Мерит — мой муж. Мы с ним в разводе. Я уже вам говорила. А это мой папочка. У него другая фамилия. Но на водительском удостоверении я все еще Линда Мерит.
Обернувшись, я увидел в дверном проеме второго полисмена, который был гораздо старше первого. Морщинистое лицо, бесформенный рот. Полицейский всем своим видом демонстрировал явное неодобрение.
Впервые в своей жизни я порадовался, что выгляжу так скучно: твидовое пальто и прочее. Такой унылый господин не мог быть никем иным, как ее отцом.
— Тогда вы должны оставить мне адрес, где будет находиться ваша дочь, — заявил он, доставая блокнот и шариковую ручку.
— Конечно, — кивнул я и продиктовал ему адрес.
— И вообще она никак не тянет на восемнадцатилетнюю. А выпивки здесь столько, что хоть бар открывай, — пробурчал коп и, кивнув в сторону мусорного ведра, забитого бутылками из-под бурбона и шотландского виски, добавил: — Вы прекрасно знаете, что употреблять алкоголь разрешено только с двадцати одного года.
— Я ведь уже объясняла, что это все Джек, —
Белинда достала из кармана пальто бумажный носовой платок и шумно высморкалась. Сейчас ей нельзя было дать больше двенадцати. Двенадцатилетняя, до смерти испуганная девочка.
— Послушайте, ей ведь действительно пришлось пройти через весь этот кошмар. И я хочу забрать ее домой, — стараясь говорить как можно более уверенно, заявил я и взял чемодан с пакетом.
— Ваше лицо мне знакомо, — неожиданно произнес коп. — Видел вас по телику. Так как вы сказали: Семнадцатая улица или Семнадцатая авеню? Где я мог вас видеть?
— Семнадцатая улица, — ответил я как можно тверже.
Тут ему пришлось посторониться, поскольку из задней комнаты выносили что-то вроде кушетки. Лампы-вспышки разом погасли.
— Ну так что? Если она нам понадобится, обращаться по этому адресу?
— Я с ними не знакома, — всхлипнула Белинда. — И вообще ничего не слышала.
— Не могли бы вы предъявить какое-нибудь удостоверение личности с адресом? — обратился ко мне полицейский.
Я вытащил бумажник и протянул ему водительские права. Руки предательски тряслись, а лицо мгновенно вспотело. Я посмотрел на Белинду. Она была в тихой панике.
Если он спросит у меня дату ее рождения, я пропал. Я, естественно, не знал, когда она родилась, и тем более не имел ни малейшего представления, что она успела им сообщить. А парень аккуратно записывает мои данные в блокнот. И вот я стою здесь, как последний идиот, и вешаю ему лапшу на уши, что она моя дочь. У меня даже руки вспотели, особенно та, в которой я держал чемодан.
— А я знаю, кто вы такой, — неожиданно произнес коп, посмотрев на меня в упор. — Вы написали «Субботнее шоу Шарлотты». Мои ребятишки помешаны на ваших книжках. И жена тоже их любит.
— Благодарю. Весьма признателен за столь лестную оценку. Ну а теперь я могу забрать дочь домой?
Коп закрыл блокнот и уставился на меня холодным немигающим взглядом.
— Да, думаю, это чертовски хорошая идея, — презрительно бросил он. Коп смотрел на меня как на последнее дерьмо. — А вы в курсе, в каком месте жила ваша дочь?
— Ужасная ошибка. Действительно ужасная…
— Парень, что жил в дальней комнате, пырнул ножом свою подружку и смотрел, как она умирает, и только потом вызвал нас. Сказал, услышал голос Господа. Когда мы пришли, то совсем с катушек слетел. На руках и ногах «дорожки» от уколов. Он и не помнит, как вызывал полицию, не говоря уже об убийстве. А вы знаете, что в комнате напротив…
— Я просто хочу забрать ее отсюда, — перебил его я.
— Две маленькие шлюхи все в синяках, которые обслуживают извращенцев на Полк-стрит. А вам интересно, кто живет наверху? Наркодилеры. Точно-точно. Малолетние наркодилеры. Одного из них мы нашли с пулей в башке. Вроде он там кого-то кинул.