Беллинсгаузен
Шрифт:
— А где же люди? — спросил Завадовский.
— Они услышат наши выстрелы и объявятся, — рассудил Лазарев, возглавивший десант.
А люди тем временем находились на «Востоке» у Беллинсгаузена, чудом разминувшись с отрядом пожелавших осмотреть остров. Их было трое. Они сказали капитану, что живут на острове уже семь месяцев и ждут на днях судно «Мария-Елизавета». Фаддей видел этот транспорт в сиднейском доке на ремонте и потому сообщил:
— Боюсь огорчить вас, но «Мария-Елизавета» ещё тимбируется и прибудет не скоро.
— У нас кончаются продукты, а ром давно выпили, —
— Поможем, чем можем, — пообещал капитан. — Много ли на острове пресной воды?
— Нальётесь, если встанете посередине острова у нашего посёлка.
За обедом англичане рассказали, что жир и шкуры высоко ценятся в метрополии, приносят доход молодой колонии. Правда, котиков стало меньше. За хорошую шкуру платили гинею [55] . На Макуари и другие острова набежало много любителей, они-то почти истребили ценных животных. Остались только слоны.
55
Гинея — английская золотая монета, чеканилась с 1663 до 1817 года. Заменена золотым совереном. Во времена Беллинсгаузена приравнивалась к фунту стерлингов.
С палубы донеслись крики. Беллинсгаузен с гостями подошли к борту, увидели проплывающего мимо морского зверя, за которым тянулся кровавый след.
— Разрешите добить? — вскинул ружьё вахтенный Иван Игнатьев.
— Стреляйте, коль хочется.
Два выстрела не причинили слону вреда. Он продолжал плыть дальше.
— Может, спустить шлюпку? Хорошее бы вышло чучело.
— Пустое, капитал, — отсоветовал старший. — В воде его не добить, а на суше можно любого взять без всякого труда. Мы вам тоже поможем.
Англичане уехали, не повстречавшись с десантом и в этот раз. Вернувшиеся моряки, вытаскивая из туесов убитых птиц, рассказали, что Завадовский хотел слона убить, два раза стрелял, но ушёл зверь.
— Так мы его и видели! — воскликнул Игнатьев. — Он проплывал прямо под нашим бортом, я тоже дважды стрелял, но и впрямь говорят: что слону дробина...
Когда стемнело, Фаддей по привычке поднялся на шканцы, чтобы оценить обстановку и решить, как держать шлюп в ночное время. Внезапно два сильных удара всколыхнули корабль, будто он наскочил на мель.
— Немедленно лот!
Вахтенный матрос опустил конец со свинцовой гирей, но дна не достал.
— Глубина?
— Шестьдесят сажен.
— Может, наскочили на спящих китов? — с недоумением спросил капитан выскочившего Завадовского.
— Или прошли через гряду каменьев? — предположил помощник.
С «Мирного» поблизости показалась шлюпка. Прибывший Анненков доложил, что недавно его шлюп коснулся мели, вся команда дважды ощутила удары, когда же замерили глубину, то дна не достали.
Тут Фаддея осенило. Не спящие киты и не подводные мели встряхнули шлюпы.
— Передайте Михаилу Петровичу, коль удары произошли в одно и то же время в разных расстояниях, то, скорее всего, где-то
Приехавшие на другой день сиднейцы-промышленники подтвердили, что поздно вечером ощутили толчки — несомненно, подземные. Вместе с ними поехал на остров Беллинсгаузен с матросами. По дороге англичане рассказали, что остров Макуари открыли в 1810 году. «Котиковая лихорадка» сразу же всполошила купцов Нового Южного Уэльса. Выбив котиков, люди исчезли, оставив после себя собак и кошек. Со временем они одичали и скрываются в густой траве на возвышенностях. Старший привёл моряков на лежбище, показав на морских зверей:
— Они лежат здесь по два и три месяца, ужасно ленивы и неповоротливы. А теперь смотрите, как мы работаем.
Он поднял длинную палку с шарообразным железным наконечником, обитым гвоздями, подошёл к спокойно спящему слону и ударил своим орудием в переносье зверя. Лишившись сил двигаться, тот заревел громким и жалостливым голосом, точно ребёнок. Англичанин острым ножом вспорол шею в четырёх местах. Фонтаном брызнула кровь, заливая камни. Через некоторое время слон, оглядев людей своими выпуклыми грустными глазами, тяжело вздохнул и умолк. Но когда охотник сел на него верхом и стал сдирать кожу, бедное животное застонало от боли.
— Ах ты, тварь бессловесная... — вздохнул кто-то из русских.
Матросы — ребята неробкого десятка — с неприязнью смотрели на действия промысловика, давно привыкшего к такой немилосердной работе. Сиднеец показал на толстый слой жира:
— Вот ради чего мы убиваем животных. Сало кусками бросаем в котлы, поставленные на камни, разводим костёр из того же жира, перетапливаем и разливаем по бочкам.
— А мясо едите? — спросил вестовой Мишка.
— Мясо воняет ворванью, а вот ласты молодых зверей употребляем. А вообще питаемся яйцами пингвинов, чаек, эгмондских кур, голубых буревестников. Едим и дикую капусту, чтобы уберечься от цинги.
Он огляделся, вырвал растение с толстым стеблем и тёмными мохнатыми листьями, очистил корень, дал попробовать тому же бойкому Мишке.
— Походит на нашу родимую, — пожевав и сглотнув, сообщил тот.
— Вот и собирайте, чтоб зря не шататься, — не то посоветовал, не то приказал Беллинсгаузен.
И то правда, смотреть больше было не на что, и матросы стали собирать капусту и отвозить на шлюпы. Там коки квасили её, а корни мариновали. Позже из этой капусты они варили вкусные щи и жалели, что заготовили мало.
Фаддей же с офицерами в сопровождении англичанина пошли к месту, где текли ручьи. Одна из речек проходила посередине становища. С камней здесь удобно было наливать анкерки. Но шлюпы из-за буруна близко подойти не могли. Воду пришлось возить на шлюпках и яликах, для чего Беллинсгаузен отрядил специальную команду во главе с Иваном Резановым, исполнявшим и комиссарскую должность.
Кстати, Иван проявил в этой сфере известные способности. Если капитан вернулся на шлюп с живым дрессированным попугаем, которого выменял у промысловиков за три бутылки рому, то Резанов в один из последних рейсов, когда англичан мучило похмелье, все анкерки ёмкостью по три ведра, залил жиром за одну бутылку.