Беллинсгаузен
Шрифт:
При подходе к мысу Норд-Форленд «Восток» и «Мирный» попали в густой туман. Опасаясь столкновения с подводными мелями, они уменьшили ход. Особенно заметной стала качка. Такое отмечал и Кук: «Вероятно, сие происходит от давления воздуха, наполненного множеством водяных частиц». Но Беллинсгаузен пришёл к другому выводу. Он понял причину обмана глаз и ощущений. Во время тумана обычно ветер стихает или бывает тихий, горизонт ограничивается до предела, кроме зыби и шума волн, разбивающихся о борт, моряки ничего не чувствуют. Не видя других предметов, с которыми глаз привык делать сравнения,
Повалил снег, великий снег. Тяжёлые набухшие хлопья ложились на паруса, снасти, палубы. Шлюп терял остойчивость. Фаддей объявил аврал. Работали все — и офицеры, и коки, астроном и художник, доктор и Дионисий. Сгребали лопатами белые горы, сваливали за борт, трясли паруса, обивали палками такелаж, а снег валил и валил, будто природа собрала со всех южных морей тучи и опрокинула лавину на дерзновенные корабли.
— А ну, грешники служивые, налегай! — басил Дионисий, чья лохматая борода превратилась в огромный белый нагрудник. Из толстых досок плотники сделали скребок со слегами, чтоб держаться, и человек пять-шесть таскали его по большой палубе, очищали от мгновенно возникающих сугробов. Дионисий во главе ватаги толкал скрёб, как першерон-тяжеловес, не зная усталости.
— Кто дал тебе силушку, батюшка? — вопрошал запалённый Мишка Тахашиков, ловя воздух открытым ртом и сглатывая снежинки.
— У меня родитель на Васильевском спуске под Кремлем обретался, за чарку купецкие возы вытаскивал, коль лошади выдыхались. Да и матушку природа силой не обидела — скалку из берёзового комля об родителя ломала, коль пьяным заявлялся.
Шуткой-прибауткой подбадривал иеромонах уставших людей. А ведь перед походом Беллинсгаузен и Лазарев открещивались от него, ссылались на отсутствие подходящего места. Выходит, не усмотрели, каким замечательным человеком поступались.
А на юге орудовала братва под командой шкиперского помощника Андрея Шелкунова. Унтер часто пускал кулаки в ход, но дрался с пылу, а не от жестокости нрава. Матросы у него работали усердно и весело. Не столько для подстёгивания, сколько для порядка, если поблизости не было офицеров, он выдавал затейливые ругательства, но никто на него не обижался. Знали, унтер — человек справедливый и прямодушный, кляуз не заводил, не злоупотреблял должностью, а что с того, если не умел произнести трёх слов без мата, восхищая матросов бесконечными вариациями?!
Но всему приходит конец. Тучи рассеялись, в кружеве высоких облаков замелькало солнце. Показался чёрный утёс Норд-Форленда с подводным рифом. Развернули паруса на дрейф, спустили ялики. С Лесковым поехали осматривать берег Демидов с ружьём и Симонов с секстаном. За мысом виднелись горы с вечными снегами, вершины их скрывались за облаками. Ближе к суше подойти не сумели из-за подводных гряд, где кипели буруны. Замерили глубину — 35 саженей (70 метров), определили грунт — ил с мелким камнем и кораллами, при сильном ветре на таком дне якоря бы не удержались.
К вечеру путешественники вернулись. Они привезли образцы камней, мха, морской травы, полдюжины пингвинов и трёх живых котиков.
— Пресная вода там есть, — сказал Лесков, — но в ручьях. В одном месте нашли туши ободранных
Фаддей пошёл вдоль южной кромки Шетландских островов. Хорошая видимость позволила обозреть и описать 160 миль побережья.
Привезённых котиков поместили всех вместе в ванне на юте, но они всё время беспокойно ворчали друг на друга и дрались. Чтобы они не перепортили своих шкур, двух пришлось забить. Берх препарировал их и нашёл в желудках много голышей и острых камешков. Как и птицы, тюлени глотали камни для лучшего пищеварения.
Беллинсгаузен жалел, что в экспедиции не было профессиональных натуралистов. Их обязанности исполняли офицеры и грамотные доброхоты из команды. Одни описывали разных птиц, животных, другие изготовляли чучела, третьи следили за течениями, солёностью, погодными явлениями южных морей... Когда по возвращении учёные и музеисты Адмиралтейства ознакомились с коллекциями и записями наблюдений, то с похвалой отозвались о их трудах.
Обследуя Южный Шетландский архипелаг, моряки открыли ещё несколько островов: Трёх Братьев — по схожести, Рожнова — в честь старшего друга Беллинсгаузена Петра Михайловича Рожнова, под чьим началом состоял Фаддей в первые годы службы, Мордвинова — бывшего морского министра, Шишкова.
В плавании, казавшемся бесконечным, в холодах и дождях, снегопадах и штормах, под звон получасовых склянок, шум волн, криков полярных птиц и утробный рёв зверей протащился февраль. Поломались полусгнившие кницы, едва держались мачты, всё больше и больше шлюп набирал воды из порушенного форштевня, и матросы едва успевали откачивать её. Мерзкая сырость, опостылевшая однообразная еда, скука грозили подорвать здоровье людей.
Сдох котик, взятый в Новой Шетландии. Сколько ни старались матросы кормить его разной вкуснотой и свежим мясом, он пищи не принимал и худел с каждым днём. А рыбы для него достать не могли.
Какаду, за которого когда-то капитан заплатил три бутылки рому, выпорхнул из клетки в каюте, влез по вантам на верх грота. Денщик Мишка хотел его снять, но попугай полетел и свалился в море прямо перед шлюпом. К его счастью, ход был тихим, матросы с борта подставили шест. Испуганный баламут вцепился когтями в дерево, его подняли из воды, но и после он не скоро ослабил хватку. Погибло много кур и птиц, взятых в Порт-Джексоне и на тропических островах Океании. Они не вынесли сурового климата.
7
Обратный путь в Рио-де-Жанейро протекал более или менее благополучно при хорошем ветре. Фаддей приказал увеличить скорость. Хотя с носа втекало много воды, но её беспрестанно откачивали специально отобранные команды из здоровых, ещё не обессилевших матросов.
И наконец, показался бразильский берег, горы, знакомая «Сахарная голова» у входа в Рио-де-Жанейрский залив. Матросы начали вытаскивать сырое бельё и одежду. Развешивать на вантах и верёвках, протянутых вдоль бортов, отворили каюты и люки, приободрились, повеселели. Да и сам Фаддей как-то не верил, что вывел экспедицию из пасти лютого дьявола — Южного Ледовитого океана.