Беллинсгаузен
Шрифт:
В заботах о нижних чинах Грейг добился, чтобы и черноморцам выдавши суконные шинели вместо канифасных. С увеличением артельных денег улучшилась пища. Для устранения злоупотреблений он предоставил артельщикам право браковать негодный провиант и мундирные материалы. Он же ограничил наказания. За обычные проступки матрос приговаривался к двадцати пяти ударам линьками, тяжкие преступления рассматривала особая комиссия.
Несмотря на обилие штабной работы, адмирал ежегодно пять или шесть недель плавал с флотом, обучал капитанов разным эволюциям, готовя их к предстоящим боям. Дважды он ходил с Беллинсгаузеном на «Минерве». Не из лёгких выдались последние учения. Особенно трудными представлялись
Пока опускали шлюпку, чтобы переправить адмирала на другой корабль, Алексей Самуилович спросил:
— А как бы вы поступили, если бы вместо беззащитного голета оказался неприятельский линейный корабль?
— Таким же быстрым манёвром приблизился бы к нему и открыл огонь, — ответил Фаддей не задумываясь.
— На столь опасном расстоянии неприятель разнёс бы вас в щепы.
— Так волков бояться — в лес не ходить, — простодушно произнёс Беллинсгаузен.
— И то верно, — улыбнулся Грейг, прощаясь.
4
Непонятно, чем руководствовался Алексей Самуилович, давая Беллинсгаузену, строевому офицеру, чисто комиссарское поручение, которое обязан был выполнять чиновник, ответственный за флотское снабжение. Правда, «Минерва» встала на малую тембировку, находилась в ремонтном доке, но присутствие командира всё же оставалось желательным. Может, адмирал хотел доставить удовольствие моряку, который, в отличие от других, не просил отпусков, пособий, поблажек для себя, а с ровным старанием ходил по морю, исполняя будничную службу.
Грейг приказал Беллинсгаузену ехать в Калужскую губернию. Оттуда заводчики Гончаровы поставляли флоту добрую парусину, и Фаддею разрешалось закупить большую партию материала для оснащения кораблей Черноморского флота. Получая в канцелярии штаба прогонные, ездовые, кормовые и прочие бумаги, Фаддей ловил на себе завистливые взгляды, а когда вышел, услышал за дверью возглас одного из чиновных с той же истеричной интонацией, с какой на базаре кричат «Держи вора!».
— Вот кто нагреет лапу! — воскликнул тот.
Поначалу Беллинсгаузен не понял, о ком шла речь. Понял лишь после, когда съездил.
Он взял из каюты любимый рундучок — подарок Юри Рангопля и поехал на флотском возке до Бахчисарая, оттуда начинался почтовый тракт до золотоглавой и дальше. Пересаживаясь с брички на бричку, иногда оставаясь в карете, пока меняли лошадей, он по привычке двигался в среднем со скоростью не менее пятидесяти вёрст в сутки. Потирая ушибленные бока и разминая затёкшие ноги, вспоминал анекдот, родившийся в екатерининские времена. Будто бы однажды императрица призвала самого лихого ямщика и спросила, довезёт ли он австрийского эрцгерцога от Вены до Петербурга за тридцать шесть часов. «Смогу, матушка, — с готовностью ответил ямщик. — Только боюсь, останется ли в ем душа».
Много диковинного увидел Фаддей на российской дороге. Ехал он не торопясь, не по срочности, а как бы в роли путешествующего петиметра [28] . Его наперебой приглашали и с щедростью привечали одуревшие от скуки
У Ясной Поляны под Тулой, у опушки казённого леса, встретился, к примеру, хутор с названием странным для этих мест — Грумант. Хутор как хутор, десяток изб под соломенной крышей, дворы для скотины, колодец-журавль посреди улицы. Мужики, бабы и ребятишки высыпали поглядеть, кто приехал, зачем.
28
Петиметр— щёголь, франт.
— Пошто такое прозвище у деревни? — спросил Фаддей ямщика.
— Да здешний барин выселил несколько дворов из Ясной и приказал именовать таким манером, — с весёлостью ответил словоохотливый ямщик.
— А сам-то знаешь, что есть Грумант?
— Афектировать [29] не буду, — приосанился мужик. — Так наши северяне звали Шпицберген в океане Ледовитом. А князь Николай Сергеевич Волконский, здешний владелец, при императоре Павле губернатором в Архангельске служил, в память о том времени дал выселкам имя поморское.
29
Афсктировать — показывать вид, притворяться.
В Калуге, в гостинице, Фаддей нежданно-негаданно встретился с товарищем по Корпусу, английской практике и соплавателю в кругосветном вояже Крузенштерна — Васькой Берхом. Беллинсгаузен тогда шёл на «Надежде», а Берх — на «Неве» с Лисянским. За пуншем и закуской, по-купечески обильной, простой, сытной, Берх рассказал, как навещал бывшего своего командира в его имении на Полтавщине.
— Совсем мохом оброс, только и делает — назад глядит, на несчастливую судьбу жалуется, на Адмиралтейство, да и то сказать, кому оно, Адмиралтейство-то, кумом приходилось? — произнёс Берх. — «Нева» не одному Юрию Фёдоровичу дорога была... После нашего вояжа на ней ходил на Ситку капитан-лейтенант Гагемейстер. А знаешь, какой трагедией закончилась жизнь её?..
— Не слыхал.
— Она подходила к Ново-Архангельску, возле мыса Эчком вдруг задул сильный противный ветер, отбросил шлюп в море. Целый месяц «Неву» трепала буря. Ей всё-таки удалось приблизиться к американскому берегу. За два часа до рассвета вахтенный отчаянным криком «Земля перед носом!» поднял всех на ноги. Берег в пенных бурунах был совсем близко. В суматохе бросили якорь, но забыли присторить канат — его утянуло в воду. Срубили мачты, однако корабль всё равно тащило к скалам. Опущенный баркас залило водой, спасательный плот разнесло по брёвнышку. Вскоре разломалась и сама «Нева». Вместе со многими матросами погиб и бывший наш товарищ по первой кругосветке. Ты его должен помнить, хоть не знаешь, что, когда уже в конце экспедиции Юрий Фёдорович решился на непрерывный ход без захода на Святую Елену, где вы на «Надежде» его ждали, он единственный воспротивился приказу капитана.
— Штурман Калинин?
— Он. Когда я Лисянского о нём известил, тот побледнел, молчал долго, после сказал: «Бескорыстный и добрый был человек. Давай помянем погибших на море. Память о них должна быть столь же дорога Отечеству, как и память о воинах, павших в сражениях».
Берх отпил вина, пожевал закуску, поглядел на Фаддея:
— А тебя не тянет в дальние моря?
— От меня мало что зависит. Мотаюсь по Чёрному со штурманскими учениками, на берегу живу мало, чаще на фрегате квартирую.