Белое движение. Исторические портреты. Том 2

Кручинин Андрей Сергеевич

Победа под Ивановкой на время ликвидировала угрозу тылу Земской Рати, что дало возможность Дитерихсу собрать все силы для последнего решающего удара. Эта попытка вылилась во встречное сражение 13-14 октября 1922 года под Монастырищем и Халкидоном.

Вечером 12 октября Дитерихс отдал приказ: на следующее утро перейти к активным действиям, стараясь обойти и разбить наступающего противника. Для этого Группам Молчанова и Глебова при поддержке части сил Бородина и бронепоездов атаковать деревню Монастырище, группе Смолина - обходить фланг красных, действуя на Халкидон. В конце приказа Дитерихс приписал: «Активность и решительность до предела». В свою очередь, директива командования НРА намечала фронтальный удар в сочетании с обходом левого фланга белых.

С утра 13 октября густая белесоватая мгла застилала всю землю, так что с двадцати метров едва можно было рассмотреть контуры деревьев и

домов. И в этом тумане наступающие белые внезапно столкнулись с наступающими красными. Упорный бой стоил больших потерь обеим сторонам. У белых особенно велики потери были в Группе Глебова, там был смертельно ранен командир Пластунской дружины полковник В. Буйвид. Им противостояла дивизионная школа 2-й Приамурской дивизии НРА - из 240 её курсантов остались в живых лишь 67 человек, причём в большинстве легко раненных. Позднее все выжившие курсанты за этот бой были награждены орденами Красного Знамени.

Результат целого дня боя не принёс перевеса ни одной из сторон, и на другой день Дитерихс решил повторить атаку. Но утром, когда рассеялся туман, белые увидели, что противостоящие им силы увеличились почти вдвое — Уборевич ввёл в дело все свои резервы. Командир Прикамского полка полковник А. Г. Ефимов рассказывал: «Покатился назад весь фронт. У ижевцев потекли сначала ратнички. Остановить было невозможно. Шли в беспорядке, перемешавшись... Красные наступали без задержки».

Ещё тяжелее пришлось отряду полковника Аргунова из Сибирской группы генерала Смолина у Халкидона. Один из белых бойцов вспоминал потом: «Наша цепь поднялась - в атаку. Встали и красные, встали и пошли на наших. У красных три цепи, а сзади колонна вплоть до самого Халкидона, в её хвосте видны обозы.
– "Белые бандиты, сдавайтесь", - раздались крики красных. Наши бойцы открыли стрельбу и этим временем стали отходить. Выиграли шагов двести, потом ещё шагов сто. Красные наступают не отрываясь. Под уклоном стоит пулемёт Иркутской дружины. Он открыл огонь, благодаря чему красные отстали шагов на 400. Так, сохраняя примерно эту дистанцию, мы и отходили с боем к Вознесенке». В результате отряд полковника Аргунова потерял до 150 человек. Наконец, в Лучках Омская пешая дружина полковника Мельникова при двух орудиях была внезапно атакована конной бригадой красных силою до 800 сабель. Из-за густого тумана белые не успели даже подготовиться к атаке, и в результате из 600 человек этого отряда спастись удалось лишь 240 бойцам, оба орудия были брошены.

К вечеру уже в полной мере выявились размеры поражения, и Михаил Константинович Дитерихс вынужден был признать, что дальнейшее сопротивление невозможно. Следовало как можно скорее вывести части из боя, оторваться от красных и далее организовать, по возможности, правильную эвакуацию войск, их семей и беженцев в Китай и Корею.

17 октября правитель Приамурского Земского края издал свой последний указ:

«Силы Земской Приамурской Рати сломлены. Двенадцать тяжёлых дней борьбы одними кадрами бессмертных героев Сибири и Ледяного похода, без пополнения, без патронов, решили участь земского Приамурского края. Скоро его уже не станет. Он как тело умрёт. Но только как тело. В духовном отношении, в значении ярко вспыхнувшей в пределах его русской исторической, нравственно-религиозной идеологии — он никогда не умрёт в будущей истории возрождения Великой Святой Руси. Семя брошено. Оно упало сейчас ещё на мало подготовленную почву, но грядущая буря ужасов коммунистической власти разнесёт это семя по широкой ниве земли Русской и при помощи безграничной милости Божией принесёт свои плодотворные результаты. Я горячо верю, что Россия вновь возродится в Россию Христа, Россию Помазанника Божия, но что теперь мы были недостойны ещё этой великой милости Всевышнего Творца...»

* * *

Красные преследовали очень неуверенно, и это дало возможность легко оторваться от них и спокойно отступать по заранее намеченному плану. Группа генерала Смолина отходила в район станции Пограничной; Группы Молчанова и Бородина - вдоль Западного берега Амурского залива на Посьет, а Группа Глебова - на Владивосток, где она должна была сесть на суда. Владивосток пребывал в панике, но 16 октября в город приехал Дитерихс и, насколько это было возможно, навёл в нём порядок. Поскольку русских кораблей не хватало, Воевода добился разрешения использовать для перевозки семей военных и беженцев японские транспорты. Сам Дитерихс со своим Штабом выехал из Владивостока в Посьет вечером 21 октября на маленьком пароходе «Смельчак», а 24-го туда же прибыл со своей Группой генерал Глебов. Часть

людей сошла на берег, а остальные направлены морем в корейский порт Гензан. Сибирская флотилия адмирала Старка уходила из Владивостока последней 25 октября, в тот же день, когда город окончательно покидали японцы. Группа Смолина перешла в полосу отчуждения КВЖД у станции Пограничная, столкнувшись здесь с откровенной неприязнью китайских властей. Через несколько дней после перехода границы и сдачи оружия солдаты были отделены от офицеров и отправлены в эшелонах в сторону станции Маньчжурия (к границе РСФСР); по дороге большинство из них бежало. Офицеры были отправлены в лагерь в Цицикар. 26 октября во Владивосток торжественно вступили части НРА, а 14 ноября 1922 года «независимая» Дальневосточная Республика была ликвидирована за ненадобностью и присоединена к РСФСР.

Белым бойцам пришлось свыкаться с мыслью, что период открытой борьбы завершён и нужно как-то устраиваться на чужбине. В Гензане, в Корее, собралось около 5 500 человек, в основном Забайкальцев из Группы Глебова, из них 2 500 бывших воинских чинов, 1 000 гражданских и около 2 000 членов их семей. Флотилия адмирала Старка ушла в Шанхай, а затем на Манилу. Наиболее крупная группа во главе с самим Дитерихсом, около 9 000 человек, пробыла в районе Посьета до тех пор, пока не закончилась эвакуация Владивостока и из Посьета не ушли на Гензан последние суда. Выслав вперёд 700 женщин, 500 детей, 400 больных и инвалидов, основная масса 1 ноября перешла границу и прибыла в китайский город Хучун, где и было сдано оружие. В феврале месяце вся группа была перемещена в Гирин, где были устроены лагеря, в которых беженцы и существовали до осени 1923 года. Всего там разместилось 7 535 военных чинов, 653 женщины и 461 ребёнок.

В мае 1923 года китайскими властями генералы Дитерихс, Вержбицкий и Молчанов были удалены из беженских лагерей. Потом и остальные начали в поисках работы разъезжаться кто куда, в основном в Харбин и Шанхай; некоторые перебрались в Америку.

Михаил Константинович направился в Шанхай, куда ещё в декабре 1922 года, после угроз и требования выдачи со стороны советских властей, перебралась из Харбина вместе с «Очагом» его жена София Эмильевна. Здесь они и зажили вместе. София Эмильевна целиком посвятила себя своим воспитанницам, пока в 1930-е годы они все не выросли и не разъехались. После этого, используя свой педагогический талант, она стала преподавать в женской гимназии Лиги Русских Женщин, а также открыла детский сад для приходящих детей. Одна из воспитанниц-«очаговок» впоследствии писала: «Мы никогда не смотрели на Михаила Константиновича как на важного генерала, для нас до конца его жизни он был заботливым добрым отцом, а София Эмильевна - любящей матерью».

В июне 1930 года М. К. Дитерихс принял от генерала М. В. Ханжина руководство 9-м Дальневосточным Отделом Русского Обще-Воинского Союза. Это было время, когда в РОВС разрабатывались идеи «активизма» - подпольной террористической борьбы против Советского Союза, а на Дальнем Востоке, кроме того, создавались партизанские отряды из бывших белых воинов для действий на территории СССР. Дитерихс как новый глава Дальневосточного Отдела РОВС обратился к своим бывшим товарищам по оружию с призывом сплотиться для новой борьбы с Советской властью. Но широкого отклика призыв не встретил, а некоторые вообще отказались ему подчиниться. Тогда Дитерихс выдвинул на первый план своего заместителя генерала Вержбицкого, которому поручил вести организационную работу, а сам, объезжая эмигрантские колонии по всем крупнейшим городам Маньчжурии и Китая, занялся сбором пожертвований на партизанское движение.

Но эта деятельность продолжалась недолго. В сентябре 1931 года Маньчжурию оккупировали японцы, создав на её территории марионеточное государство «Маньчжу-Ди-Го». К деятельности Дитерихса японцы отнеслись неодобрительно, а генерала Вержбицкого просто выслали из Маньчжурии. Михаилу Константиновичу ничего не оставалось, как только вернуться обратно в Шанхай. Здесь он и скончался в октябре 1937 года на шестьдесят четвёртом году жизни от туберкулёза (в разных источниках называются различные даты смерти: 8-е, 9-е или 12 октября).

М. К. Дитерихс был погребён в Шанхае на кладбище Локавей; позднее рядом с ним похоронили и его супругу. Сейчас это кладбище срыто, и на его месте построены жилые дома.

Дети Михаила Константиновича от первого брака остались в России. Сын избрал себе театральную карьеру под сценическим псевдонимом Горчаков, был режиссёром МХАТ, а затем художественным руководителем Московского театра сатиры. Дочь, Н. М. Полуэктова, была арестована НКВД и тринадцать лет пробыла в лагерях и ссылке. Скончалась она в Москве, уже в глубокой старости. Дочь Михаила Константиновича и Софии Эмильевны Агния умерла в Австралии в 1978 году.