Белое на белом
Шрифт:
Для королевского бала бывают различные поводы: день рождения короля либо его же именины, крестины королевской дочери либо ее же помолвка, рождение наследника или же его свадьба, удачная королевская охота или неудачная рыбалка, встреча важного гостя или его же проводы, хорошее настроение короля или плохое — королевы, или же бывают балы и просто так.
Сегодняшний бал был в честь праздника. Простонародный праздник, официально именуемый днем святой Валентины, был всем известен под названием День Пива и Мяса. По легенде,
Да, не будет пива, зато в бокалах будет шипеть пузырьками золотистый зект — игристое вино Зонненталя, не будет колбасок, зато будут бутерброды с мясом, а для особо изысканных гостей — белые и темно-красные розы, искусно свернутые поварами из тончайших ломтиков мяса. Будут и танцы и музыка, будет праздник.
Цайт отделился от своих друзей и ловко подхватил с подноса сразу четыре высоких бокала с зектом. Повернулся, увидел укоризненный взгляд Ксавье и, крутанувшись, успел поменять один бокал на вазочку с нежно-розовым мороженым.
— Совсем неплохо, ничуть не хуже ренчских вин, — сказал он, отпивая глоток, — Говорят, что когда зоннетальский король только решил разводить виноградники и делать вино, зект был кислым и почти не пенился, из-за чего над его идеей все тихонько смеялись.
— И что на это сказал король? — Ксавье отделил ложечкой идеально-круглый шарик мороженого и отправил в рот.
— Сказал «Плевать, что не пенится, зато — свое».
— Правильно, — одобрил Вольф неизвестного ему короля, — Мой отец всегда говорил, когда я кричал, что у меня не получается: «Сразу хорошо не получалось ни у кого. Но если не будешь делать неудачных попыток — никогда не научишься делать удачные».
Четверо курсантов школы Черной Сотни, в угольно-черных мундирах, стояли у стены огромного зала в королевском дворце. Они были не одиноки: то тут, то там находились такие же молодые, как они сами, офицеры в разноцветных мундирах своих полков, молодые провинциальные дворяне, старавшиеся держаться вместе, наследники богатых семей, лениво оглядывающие происходящее с видом «Мне все это давно надоело»… У противоположной стены точно так же, под присмотром мам, тетушек, бабушек, находились молодые девушки…
В центре зала, на зеркальном паркете из полированного дерева, под светом, льющимся с огромной хрустальной люстры, под музыку, поющую с балкончика, кружились пары. Центром танцевальной карусели был, безусловно, Первый Маршал. Он танцевал с маленькой хрупкой женщиной, которая, в своем красном
— Ты смотри, что творят, — простонал он.
— Да, — спокойно заметил Ксавье, — маршал великолепен во всем.
— Да при чем здесь маршал! Ты на девушек посмотри. Я месяц не видел никого, кроме своры мужчин, а они так бессовестно оголили плечи!
Вольф взглянул на танцующих. Цайт преувеличивал: в зале было прохладно и многие — да почти все — девушки и женщины прикрыли обнаженные по моде плечи тонкими накидками. Впрочем, на голодного курсанта белая кожа плеч и верха груди, просвечивающаяся сквозь полупрозрачную ткань, действовала еще сильнее, заводя и раззадоривая. Тут уже и сам Вольф почувствовал некоторое неудобство, как будто форменные штаны вдруг стали слегка тесноваты.
Йохан невозмутимо стоял у самой стены, глядя на короля. Его величество Леопольд Седьмой, сидел на троне, стоявшем на возвышении и милостиво — а может быть полусонно — оглядывал танцующих. Рядом с ним светился снежно-белым атласом пустующий трон королевы. К самому началу бала они опоздали, возможно, королева была, но потом ушла.
Говорят, король в любой момент может сойти с трона и начать танец с любой из женщин в зале — это считается знаком особой милости. Но от огромного как бегемот короля Леопольда ожидать такого подвига было по крайней мере глупо.
Мимо ребят проскользил в танце черный силуэт их командира. Старший сотник на мгновенье отвел взгляд от обмиравшей в восторге партнерши и подмигнул курсантам.
— Ну что ж… — Цайт поднес к губам бокал.
— Так-так-так, — произнес незнакомый голос.
К курсантам подошел странный человек: в изумрудно-зеленой одежде, в старинных башмаках с огромными пряжками, тоже изумрудными, в огромных зеленых очках.
— Юноши, без зазрения совести пьющие вино, — укоризненно покачал головой человек, — В мои времена ТАКОГО себе не позволяли.
Цайт смущенно убрал бокал. Вольф, который успел отпить пару глотков, покраснел, мучительно пытаясь понять, почему нельзя пить вино и кто это вообще такой.
— Я вижу, — человек посмотрел на Ксавье, невозмутимо облизнувшего ложечку от мороженого, — ваше воспитание оставляет желать лучшего. Вы даже не знаете, КТО перед вами!
— Ну почему же, — Ксавье отделил от вазочки еще один безукоризненный шарик, — Если я не ошибаюсь, вы — личный шут его королевского величества Николаус Фасбиндер.
Цайт поперхнулся и закашлялся.
— Шут?! — Вольф машинально схватился за рукоять шпаги.
— Но-но-но! Будете обижать меня — попрошу Леопольда, чтобы отдал вас мне в ученики.
Шут хихикнул и скрылся.
Возмущенный Вольф залпом отпил половину бокала. Цайт тоже поднес было вино к губам…
— Добрый вечер, молодые люди, — произнес приятный голос. Невысокий кругленький человек с доброй улыбкой смотрел на них. Несколько выжидательно.
— Курсанты Черной сотни, — первым сообразил Ксавье, — Вольф, Ксавье, Йохан, Цайт.