Белогвардейцы
Шрифт:
– Дело?
– удивился Крымов.
– И довольно важное. У вас запасные лошади есть?
– Если махновцы не увели.
– А где они стоят?
– У поповского дома.
Вышеславцев выходил последним, и Настя, поймав его за рукав шинели, быстро, шепотом спросила:
– Вы скоро?
– Скоро.
– Он наклонился и крепко поцеловал ее
губы.
– Спасибо тебе за все!
Гулко хлопнула дверь. Настя поежилась, вернулась к столу и, обхватив себя руками за плечи, долго смотрела на желтый язычок керосиновой
С печки спрыгнула кошка, тоже подозрительно осмотрелась, жалобно мяукнула и прижалась к ее ногам.
– Ты чего?
– спросила Настя.
– Жрать хочешь?
– И бросила ей небольшой кусочек свинины. Кошка снова мяукнула. На этот раз громко, испуганно. Настя цыкнули
на нее и принялась убирать со стола. Под руку попалао недопитая бутылка водки.
– Дед, выпить желаешь?
Обычно па такой призыв дед отзывался моментально.На этот раз промолчал.
– Значит, желаешь, - сказала Настя, наполнила стакан, прошла к печке и, откинув занавеску, тронула деда за рукав.
– Вставай, черт старый!
Старый не шевелился. Настя взяла его руку и вскрикнула - рука была твердая, как дерево, и холодная... Настя отшатнулась, выронила стакан и, упав на скамейку, завыла. Не столь по деду, сколь в предчувствии новой, непоправимой беды.
– Да храни тебя бог!
– Вышеславцев перекрестил Крымова, всмотрелся в его правильные, строгие черты уставшего лица и неожиданно обнял.
– Береги себя!
– И вы постарайтесь...
– сказал Крымов, отставил ногу и сделал вид, что рассматривает носок своего до блеска надраенного сапога.
– Я вас всегда с полуслова
понимал, а сейчас, как ни ломаю голову...
– Тайны от объяснения тускнеют, - остановил его Вышеславцев.
– Успеха тебе! Думаю, 3автра в Новороссийске будешь... Ну давай!
Крымов вскочил в седло.
– За мной, по двое, рысью... марш!
Через несколько минут полк, с которым Вышеславцев
прошел сотни верст, с которым познал славу и горечь поражений, скрылся в снежной круговерти. Все! Теперь он абсолютно свободен! Некого послать ни в бой, ни к чертовой матери! Полковник надвинул на лоб фуражку, похлопал по холке коня, прислушался.
– Гуляют, однако, - сказал сдержанно.
– Масленица, - пожал плечами Федя.
– Это хорошо.
– Вышеславцев поставил ногу в стремя.
– Ломик пе потерял?
– Да здеся!
– Федя тихо выругался. Он никак не мог сообразить, для чего Вышеславцеву потребовался ломик, который он прихватил в сенях у Насти, а потому злился и беспрерывно ворчал.
– Это хорошо, - повторил Вышеславцев.
– Трогай за мной!
Они выехали за околицу, свернули направо и огороди вернулись к поповскому дому. Спешились.
– За конюшней -
и пленные сидят. Знаешь?
– Да как пе знать, когда меня самого туда чуть не засадили.
– Глянь, нет ли там часового...
Федя изумился.
– Вы что, красноперых хотите выпустить?
Вышеславцевым вдруг овладело сомнение. А что, если Федя откажется выполнить его приказ?
– Там Дольников сидит, наш ротный... Соображаешь?
Федя вернулся через несколько минут.
– Никого! Пьянствуют они!
– Замок крепкий?
– Амбарный.
– Прекрасно, - кивнул Вышеславцев, направляясь к сараю скорым шагом. Ломай!
Скрипнули ржавые петли. Федя сунул в образовавшуюся щель ломик, поднатужился и, сорвав замок, забросил его в кусты. Вышеславцев распахнул дверь.
– Дольников!
От боковой стены отделилась тень.
– Владимир Николаевич?!
– Я самый, - проворчал Вышеславцев.
– Ты чего вооружился?
– Так я думал...
– Дольников выбросил кол, который держал в руках, протянул Вышеславцеву руку.
– Спасибо!
– Давай без этого...
– Вышеславцев поморщился.
– Налево конюшня, там лошади... Только быстрей! Не то махновцы меня вместе с вами к стенке поставят.
– Так вы с нами, полковник?
– вынырнул из темноты Сырцов.
– Господин полковник, - поправил его Вышеславцев, с любопытством всматриваясь в пробегающие мимо фигурки красноармейцев.
Сырцов, поторапливая, обложил их матом и снова повернулся лицом к Вышеславцеву.
– Извините, господин полковник. Вы с нами?
– Мне с вами не по пути.
– Тогда на кой черт вы нас выпустили?
– Россию обустраивать.
– Вы надо мной издеваетесь?
Вышеславцев откинул голову, губы сложились в ядовитую усмешку.
– Почему? Разве не вы пели: "Мы наш, мы новый мир построим..." Вот я вам такую возможность и предоставляю. Стройте! Мы уходим, а вы стройте!
Глаза Сырцова, до. этого момента спокойные и приветливые, превратились в ледяные щелочки.
– А вы не хотите нам помочь?
– Не желаю.
– Почему?
– А вы бы согласились строить дом, наперед зная, что он когда-нибудь рухнет?
– А вы уверены, что он рухнет?
– Уверен. А под его обломками погибнете и вы.
– Вышеславцев, словно что-то вспоминая, на секунду закрыл глаза. Когда открыл, рядом стоял Дольников.
– Пора, - сказал он, обращаясь к Сырцову.
– Махновцы могут в любой момент нагрянуть.
Сырцов ткнул пальцем в деревянный настил пола.
– У меня здесь было время подумать... Так вот что я вам скажу, господа хорощие... Вы со своими усадьбами пуповиной связаны, а когда она рвется больно, вот вы и психуете, скалите волчьи морды - как же, мое отжимают! А мы хотим ваши усадьбы поровну поделить, чтобы не было голодных, обиженных, чтобы у каждого был кусок хлеба! Понятно?