Белокурые бестии

Климова Маруся

Муж Гуйяны был наполовину якут, наполовину еврей, он накатал телегу, что его в Якутии притесняют, хотел в Америке политическое убежище получить, а ему в ответ — ничего, не сработало, и правильно — пиздуй в тундру и тусуйся там, никто притеснять не будет. У него был друг, тоже женатый, и они вчетвером все так подружились — играли в покер, в преферанс, в кабаки вместе ходили, так он незаметно на иглу и подсел, сперва они с другом просто подкуривались, а потом и ширяться стали, и им все больше и больше дозняк стал нужен. Муж Гуйяны с другом уехали в Питер, а Гуйяне все это начало надоедать, она ведь из хорошей семьи, из богатой, правда ее мама, сволочь такая, повесилась — не могла видеть, как папа пьет.

А мама мамы, ее бабушка, умерла от сепсиса: естественно, нельзя рожать каждый год, как свинья, к тому же она еще и работала на трех работах. А мама была просто метеорит — трое детей и все делает, все бегает, когда она умерла,

Гуйяна поняла, что ничего не умеет, раньше она из Москвы везла три сумки грязных вещей в Якутск стирать, то есть мама ее очень баловала, это она поняла, когда та умерла, Гуйяна раньше никогда не думала, что зима идет, надо шапку, шубу покупать, все это мама за нее думала, и вот она повесилась, и теперь она сама должна была себе вещи стирать, и о зиме думать. У нее была подруга-бурятка, Лера, единственная женщина, которая ее по-настоящему понимала, она бахайка, есть такая религия, так вот, они с ней еще в девятнадцать лет вместе пытались открыть частное предприятие. Гуйяна никогда не любила совок, но если она что-то все же могла сделать для этой страны, то почему бы не попробовать, ведь силы у нее есть. Они пошли регистрировать свое предприятие, им там глазки строили — бла-бла-бла, мол, девочки, мы вам поможем, а потом, и двух месяцев не прошло, такие навороченные на них наехали, они еле ноги унесли. И все им такие понты показывают, пальцами тычут, все у них реальное, и им тоже подавай конкретно, на их языке-то говорить Гуйяна и то не могла.

Дочке Гуйяны было шесть лет, очень красивая девочка, просто прелесть, в Америке после тридцати родить не проблематично, это у нас сразу проблемы, но она родила очень красивую, очень здоровенькую и умненькую девочку. Вообще, у нее только тело иногда устает из-за болезни, а вот мозги никогда не устают — они думают, что сделать, чтобы выжить, вот она и жива до сих пор. Своей дочке она очень красивое платье сшила и повела ее в цирк, сели они в девятом ряду, все вокруг умилялись — какая красивая девочка! А потом антракт, такая толпа, и она свою девочку потеряла, у нас же народ такой равнодушный — растопчут ребенка в красивом платье и не заметят, им что — бирку в зубы и бегом, теперь уже даже не кричат: «Чей ребенок, чей ребенок!», — а молча ломятся в фойе, к гардеробу. А ее девочке всего шесть лет, она, конечно, в красивом платье, но тем не менее, ее никто не замечает, она ведь крошечная, вот тогда она и написала стихотворение, которое назвала: «Я клянусь своей любовью к тебе доченька, что у тебя будет мама навсегда!». Потом она это стихотворение ей пела, и даже музыку сама написала.

А потом ей позвонил из Питера ее муж и попросил срочно приехать. Она дочку свою оставила у тетки, папиной сестры — она тоже очень красивая, настоящая красавица, — и поехала в Питер, а в Питере жила ее другая тетка, сестра мамы. Приехала, зашла в дом — у мужа на Фонтанке квартира была, а ее друг его встречает совершенно обдолбанный, ну просто никакой, и говорит, что муж с шестого этажа головой вниз съехал, весь обторчанный, перебрал, и произошло это буквально за два дня до ее приезда. Там внизу, у подъезда, даже осталась засохшая кровь, в том месте, где он приземлился, вот так и осталась теперь ее доченька наполовину сиротой, но мама у нее есть, а это самое главное. Гуйяна хотела поменять дирхамы, потому что у нее с собой были только дирхамы, но их нигде не брали, это неконвертируемые деньги. А жить она так и осталась там, в этой квартире, друг мужа ей готовил жратву, она поест — и каждый раз чувствует, что у нее крыша едет. Она ему сказала:

Не надо мне мацанки подсыпать, пожалуйста!

А они хоть бы хны — их тогда уже двое было, еще один какой-то пришел, постепенно они у нее все деньги украли, так что ей пришлось переехать к знакомой, она наивная, поэтому ее пять раз и ограбили, папа хотел, чтобы она была такая, а сам, сволочь, пил, как свинья, но она все равно хотела быть маленькой, слабой, как ее папа учил. И вот однажды выходит она на Невский и встречает парня — лицо, вроде, знакомое, и тут он начинает с ней говорить, и она понимает, что у них должны быть общие знакомые.

— Вы, наверное, знаете моего лучшего друга Дениса?

А он ей отвечает:

Да, знаю, он умер от передозы.

Тут с ней приключилась истерика, она упала прямо на тротуар, а он ушел, просто ушел, и оставил ее валяться на тротуаре.

Когда она встала, то заметила какого-то парня, который шел мимо, подволакивая ноги, на костылях, лицо у него было такое красивое, осветленное, они с ним разговорились, и ей легче стало, а Денису она все простила, и мужу своему тоже. Вскоре она себе другого мужа нашла — Витю, она ведь маленькая, слабая, ей нужна поддержка и опора, Витя работал на заводе Козицкого, на Козе, как он говорил, он телевизоры там собирал, а потом просто оттуда ушел и стал чинить телевизоры на дому, перед уходом с работы он там набрал деталей целый мешок, они ему потом пригодились

для ремонта, Витя был высокий, худой, с большими голубыми глазами, очень Гуйяну любил и о ней заботился. Правда, у него была одна проблема — он пил, причем в основном ликеры, но наркотой не баловался, и это было уже хорошо. Особенно он любил вишневый ликер, однажды он допился до того, что у него случился приступ, он упал и потерял сознание, и ударился тыквой о стойку бара. Тогда врачи сказали Гуйяне, что ему нельзя пить, а ликеры в особенности, потому что у него какое-то избыточное давление в головном мозгу, и он однажды может просто умереть, а у Гуйяны и так уже умерли все, просто все близкие люди, только дочка одна осталась, и у нее этот диагноз просто вызвал истерику.

А доченька ее коллекционировала «Киндер-Сюрпризы», то есть эти игрушечки из шоколадных яиц, сами яйца она съедала, а игрушки расставляла так аккуратненько на полочки и на подоконники, и у нее набралось уже штук двести, Витя тоже дарил ей «Киндер-Сюрпризы», и даже в театры ее водил, и в цирк они с ним ходили, и она очень к нему привязалась. Но у дочки характер какой-то сумасшедший стал проявляться, чуть что не так скажешь, и она тут же начинает ругаться, причем все матом, откуда она эти слова выучила, Гуйяна и понять не могла, вроде в школу приличную она девочку отдала, и дети, и учителя там были хорошие. А дочка уже всех детей в классе била, учительница на нее жаловалась, и ее все стали бояться, и на родительском собрании Гуйяну предупредили, что если это будет продолжаться, то придется ей свою доченьку из школы забирать. Гуйяна попробовала с ней по-хорошему поговорить, а она залезла на шкаф, на самый верх, прямо как обезьяна и давай оттуда швырять в нее «Киндер-сюрпризы», Гуйяна прямо испугалась, только когда Витя пришел и еще ей два «Киндер-сюрприза» принес, девочку оттуда сняли и успокоили.

Пару раз самого Витю домой доставляли грязного, избитого и вообще без денег, а один раз даже кожаную куртку с него сняли и привезли домой только в одной клетчатой рубашке, Гуйяна плакала, но ничего не помогало. Однажды к ним в квартиру ворвались мужики в кожаных куртках, Гуйяна открыла дверь, потому что в глазок увидела витиного знакомого, они часто вместе выпивали, но оказалось, что знакомый-то как раз и навел, Витя тогда получил триста баксов за ремонт японской аппаратуры, и они ворвались с пистолетом, затолкали Гуйяну и ее дочку в комнату, хотя дочка визжала и ругалась ужасно, и даже пыталась кусаться. Витю ударили по голове и все из квартиры вынесли, даже новые сапожки забрали, которые Гуйяна перед этим для своей дочки купила.

Гуйяна позвонила к себе в Якутск, и тетка ей дала адрес одного колдуна, настоящего шамана, который раньше жил в Якутске, а теперь снимал сглаз и порчу в Петербурге, шаман ей сказал, что ситуация очень тяжелая, у Вити комплекс вины перед бывшей женой и дочкой, так Гуйяна узнала, что у Вити уже были жена и дочь, а он ей говорил, что она его первая любовь. И эта вина материализовалась через избыточное давление в его мозгу, которое появлялось, когда он пил ликеры. У Вити, оказалось, и любовница была, жила где-то на Васильевском, на набережной недалеко от Академии Художеств, и он, когда напивался, ехал ночевать к ней, потому что Гуйяна уже его домой не пускала, она сменила замок. И опять получилось так, что она осталась одна, а ей нужно было на кого-то опереться, они с подругой-буряткой Лерой часто вечерами говорили о жизни, она делала плов с овощами и подсыпала туда немного красной пищевой анаши, а потом они пили чай, тоже красного цвета, и понемногу отъезжали.

Лера познакомилась с грузином, его звали Нодари, такой красавец, просто обалденный, в белых брюках и белом пиджаке, черная с проседью борода, стриженые ежиком волосы, золотая цепь на руке, совершенно реальный грузин.

Он стал жить у Леры, она даже его к себе прописала, иначе ему приходилось ходить в паспортный стол и продлевать себе временную прописку, а зачем это делать, если они все равно скоро поженятся. А Гуйяну Лера познакомила с Гиви, другом Нодари, потому что Гуйяне было очень одиноко, и она тосковала. Сам Гиви был невысокий, Гуйяне даже сперва показалось, что плюгавый, но с очень красивыми глазами, это Лера первая заметила и сказала Гуйяне, а когда Гуйяна присмотрелась, то да, действительно, глаза божественные, такие черные, глубокие, кажется, что смотрят тебе прямо в душу. У Гиви пока денег не было, но зато на границе с Грузией стояли два нерастаможенных мерседеса, и Нодари, у которого были связи в ФСБ, обещал ему в ближайшее время помочь решить этот вопрос. Гиви собирался купить ларьки у станции метро «Проспект Ветеранов», чтобы торговать там фруктами, их ему должны были привозить из Грузии. В Тбилиси у Гиви была жена и двое детей, но он с женой уже давно не жил, любовь прошла, и они расстались, но развод он не оформил, не успел, поэтому с Гуйяной сразу сочетаться браком не мог, и прописать его к себе Гуйяна тоже не могла, к тому же, у нее был пока что прописан Витя.