Belov.indd
Шрифт:
Возможно, и присутствие 1-2 ветеранов, тех же Жара с Едешко, могло улучшить ситуацию. Они, по крайней мере, не стали бы гужбанить вместо подготовки к Играм.
В состав команды вошли центровые Дерюгин, Белостенный, Ткаченко и Жигилий, мощные форварды Мышкин и Лопатов, легкие форварды Тараканов и Сальников, защитники Белов и Йовайша, разыгрывающие Еремин и Милосердов.
Пополнение сборной «со стороны» имело место, но довольно специфическое. Как я уже говорил, в советском спорте было гораздо больше порядка, справедливости и честности, чем в современном профессиональном, но некрасивые истории случались и тогда. Так, в
Откровенно странная история произошла с заменой Николая Фесенко на Николая Дерюгина в олимпийском составе 1980 года. Она произошла за одну ночь, уже после официального объявления состава команды и направления его списка в Спорткомитет, как говорят, после визита, нанесенного руководству сборной делегацией из солнечной Грузии (Дерюгин выступал за тбилисское «Динамо»).
В итоге мы не смогли показать на Играх даже вполне освоенного нами уровня мастерства, не говоря уже о тактических новинках. Осваивавшийся в период подготовки зонный прессинг применять не стали — команда была к этому не готова ни морально, ни функционально. Не сработали и прочие тактические построения, включая связку Белостенный — Тараканов, на которую Гомельский возлагал надежды.
Фиаско
Олимпийский турнир проходил по новой формуле, ставшей, видимо, компромиссом между «восточной» точкой зрения, не приемлющей принцип «плей-офф», и «западной», критикующей круговые турниры. Подобная дискуссия во второй половине 80-х закончилась потерей лидирующих позиций в мире нашими хоккеистами. Мощным и сыгранным сборным СССР всегда были более выгодны круговые соревнования, а западникам — игры «плей-офф», в которых повышается значимость волевой мобилизации, концентрации усилий на одной игре, неожиданных для соперника тактических заготовок и которые давали дополнительные шансы остановить «Красную Машину». Впрочем, вскоре мы сами себя привели в такое состояние, что нас стало возможно обыгрывать по любой формуле.
Что касается 1980-го, то тогда соискателям наград предстояло отыграть круговые предварительные турниры в трех группах, после чего по две лучшие команды от группы составляли полуфинальную пульку с зачетом игр на предварительном этапе. Две лучшие в полуфинале команды определяли чемпиона в стыковом матче, 3-я и 4-я играли за бронзу.
В группе нам достались Бразилия, Чехословакия и Индия, которых мы сделали соответственно «+13», «+17» и «+56». Легкие победы над не самыми сильными соперниками не добавили команде волевого настроя и решительности.
Ничего страшного не предвещали и первые полуфинальные игры. Мы обыграли с двузначным счетом Испанию 119:102 и Кубу 109:90. Оставались игры с основными конкурентами в борьбе за призы — итальянцами и югославами.
Матч против принципиальных соперников выявил все, чем мы занимались несколько месяцев перед Олимпиадой. Играть с «югами», вновь великолепно настроившимися именно на этом матч, было невероятно тяжело. С неимоверным трудом мы свели основное время вничью 81:81.
Овертайм стал настоящим кошмаром для советской сборной. Югославы сделали нас исключительно на тактике, одномоментно убрав с площадки всех своих «больших». Измотанные тяжелые игроки нашей сборной не справились с взвинченной соперником
Чтобы быть справедливым, нельзя не упомянуть о роли ставшего для югославов традиционным «дополнительного фактора». Одиозная личность Борислава Станковича во главе ФИБА уже стала привносить непередаваемый колорит в крупнейшие баскетбольные турниры. То, что в родных стенах на Олимпиаде в матче против злейшего соперника нас просто «убили» судьи, — исключительно его заслуга. Снимаю шляпу.
Еще ничего не было потеряно. Второе место в полуфинальном турнире позволяло вновь сразиться с югославами и обыграть их, сделав выводы из произошедшего накануне. Но то, что случилось дальше, не лезло вообще ни в какие ворота. Поражение от итальянцев 85:87 было уже катастрофой.
Как выяснилось, окончательной. «Компромиссная» формула турнира некоторое время все еще сохраняла для нас еще две возможности выйти на второе место — в случае победы либо испанцев над итальянцами, либо бразильцев над югославами. Обе перспективы были в значительной степени фантастическими. Первая из них рухнула без вариантов — 95:86 в пользу Италии. Вторая тем не менее едва не реализовалась.
Бразилия, ведомая гениальным Оскаром Шмидтом, не имея никаких турнирных перспектив, до этого сумев обыграть с перевесом в очко только Кубу, задала будущим чемпионам чудовищную трепку.
Не знаю, имела ли место материальная или политическая мотивация бразильцев со стороны советского спортивного руководства (не исключаю, что и была), но играли южно-американцы великолепно.
До последних секунд в этом валидольном поединке не было ясно ничего. И до последних секунд сборная СССР, наблюдавшая за игрой, то оживала, то умирала, умоляя Бога сжалиться над бестолковыми хозяевами Олимпиады, отдавшими свою судьбу в посторонние руки. Но Бог противится гордым. В частности, тем, кто за несколько месяцев до начала сложнейшего турнира вписывает себя в первую строчку незаполненной итоговой таблицы и перестает тренироваться, как положено.
Югославы не хотели повторной встречи с нами в финале Игр. Как бы плохо мы ни были готовы, мы для них оставались самыми опасными соперниками. И мы действительно могли преобразиться в финальной игре, лечь костьми и обыграть их. Поэтому сами «юги» бились против бразильцев насмерть. И выиграли с перевесом в одно очко. Вот теперь все точно было кончено.
Наше фиаско было громом среди ясного неба. Было ощущение, что вся Москва, вся страна были потрясены таким невероятным, нелепым исходом нашего выступления.
В финале югославы сделали свое дело — обыграв сильную, как никогда, итальянскую сборную, возглавляемую легендарным Дино Менегином, 86:77, они впервые в своей истории стали олимпийскими чемпионами. Итальянцы также добились феноменального результата, лучшего за всю их олимпийскую историю.
Наша победа в матче за бронзу над Испанией 117:94 никого уже не интересовала. Ни включение меня в символическую пятерку лучших игроков вместе с Далипагичем, Кичановичем, Менегином и Шмидтом, ни безоговорочное превосходство над всеми соперницами нашей женской сборной, ни итоговые 80 золотых наград СССР не могли улучшить мое похоронное настроение ни на йоту. Мы свою Олимпиаду с треском проиграли. Прости нас, страна.