Белые горы (Триподы - 1)
Шрифт:
— Может. Получше убегать. Держаться подальше от других.
— Но должны быть цивилизованные люди, — сказал Мэтью. — Другие группы, как ваша. Вы могли бы объединиться с ними.
Эйприл яростно посмотрела на него, но ничего не сказала.
Лоуренс сказал:
— А что хорошего это даст? Только труднее прятаться, да и большее искушение для бандитов.
— Вы могли бы превзойти их численностью.
— Они тоже могут объединяться. И объединяться ради добычи. Объединение, возможно, будет временным, но вполне сможет обобрать нас до нитки.
— Тупик, — сказал Мэтью.
После паузы Лоуренс
— Не будем говорить об этом. Вы знаете выход?
Джейн, подумал Мэтью, ведущая такую жизнь… мысль эта была невыносима.
Лоуренс спросил:
— Не хотите остаться с нами? Мы можем принять вас и мальчика.
Мэтью ответил:
— Если Билли хочет остаться и вы его возьмете…
— Не хочу, — быстро вставил Билли.
— Я уйду, — сказал Мэтью.
— Прямо сейчас? — Лоуренс посмотрел на мальчика. — Я прописал бы для мальчика несколько дней отдыха. Путешествие измотало его.
Мэтью знал, что это правда. Билли похудел и выглядел страшно уставшим. Хорошо, если бы мальчик остался, а он мог продолжать путь в одиночку. Но Мэтью понимал, что это невозможно. Он представлял для Билли остатки постоянства и устойчивости в испуганном, перевернутом мире. И он несет за мальчика ответственность — ограниченную, но все же ответственность.
Он сказал, стараясь не показывать своего недовольства:
— День отдыха — это неплохая мысль, если вы нас примете.
— Сколько хотите.
— У нас есть пища. Мы не потратим ваших запасов.
— Это не важно. Наше положение не пострадает от однодневного запаса продовольствия для мужчины и мальчика.
Уже начиная сожалеть о задержке, Мэтью сказал:
— Где ваш лагерь? Мы не можем возвращаться назад.
— Наша база недалеко. В нескольких милях к северу.
— Я надеялся завтра быть в Саутгемптоне. Там должно быть больше запасов.
— Конечно, — согласился Лоуренс. — Больше. И множество бандитов, ожидающих, когда вы их выкопаете. Большинство банд действует в окрестностях города.
Чай уже достаточно остыл, чтобы можно было пить. Вкус, сладкий и металлический, напомнил Мэтью дни в армии, когда он считал мир сошедшим с ума. Прихлебывая чай, он вспоминал, каким благополучным и невообразимо спокойным был тогда мир.
11
Мэтью помог им в раскопках. Они разломали шкаф и извлекли его содержимое; там оказались два мужских костюма, пальто, куртка для езды верхом, шерстяной джемпер и три пары ботинок в хорошем состоянии. Поблизости они обнаружили разбитый деревянный ящик с одеялами. Верхние покрылись плесенью, отсырели и пахли гнилью, но нижние слои не пострадали. Все это было извлечено и добавлено к груде вещей. Перед самым окончанием работы они нашли еще запас пищи, включавший две банки кофе и целый стеклянный кувшин, с фут высотой, полный сливового компота.
Лоуренс особенно обрадовался кофе.
— Впервые находим, — сказал он Мэтью. — В первые дни находили много чая. Лучше, чем ничего, но я всегда предпочитал кофе. У моей постели стояла автоматическая кофеварка. Чертовски хороший был кофе. Как только поступал ночной вызов, я включал автомат, и пока я одевался, кофе уже был готов. Вероятно, этого мне больше всего не хватает.
— Ночной вызов?
— Я был врачом. —
— Врач, — сказал Мэтью. — Я думал, что… гм… вы должны были бы сохранить какое–то значение.
— Значение? Для кого? Для бандитов? Вы все еще переоцениваете их.
— Более примитивные люди должны быть и более впечатлительны. И зависимы от загадочных представителей власти.
Лоуренс покачал головой:
— Вопрос масштаба. Незадолго до того, как это произошло, в «Ланцете» была статья. Рассматривались психологические эффекты землетрясения в Новой Зеландии в соответствии с сообщениями о прошлых катастрофах: землетрясении в Скопле, бомбардировках Дрездена и Хиросимы. Почти те же самые результаты. Примерно три четверти выживших проявляли слабые признаки разнообразных умственных расстройств, примерно десятая часть серьезно больна, но длительные психозы наблюдаются редко и главным образом у тех, кто раньше был предрасположен к ним. Последствия нашей катастрофы другие. Я мог бы написать об этом статью. В сущности, прошлой ночью я видел во сне эту статью в «Британском медицинском журнале». Забавно, я помню также предшествующую и последующую статьи. Одна о новой технике операции нефрита, другая — об усыпляющих таблетках. Я назвал свою «Синдром муравейника». Мне кажется, это хорошее название.
— При чем тут муравейник?
— Я когда–то читал о том, как реагируют муравьи на повреждения муравейника. До определенного уровня разрушений их поведение не отличается от описанного в «Ланцете»: начальное беспокойство и смущение, которые, однако, быстро проходили, когда выжившие — вернее, самые предприимчивые среди них, — оправляются от шока и начинают восстанавливать разрушенное. Но совсем иное дело, если разрушения превосходят определенный уровень. В этом случае поведение выживших становится все более и более бессмысленным, ошибочным и разрушительным.
— Я думаю, потому что погибла их королева.
— Мне кажется, это не операционное условие, хотя я не уверен. Но разве наша королева не умерла тоже? Я не о личности говорю. Погибла руководящая сила общества, источник цели и организованности. Интересное рассуждение. Дело в том, что у нас наблюдается поведение, аналогичное второй категории муравьев. Масса психозов с невозможностью вмешательства. Вероятно, бывает и некоторое количество нормальных муравьев. Не имеет значения. Они умирают вместе с остальными.
— Вы думаете, можно обобщать на основе событий в небольшом районе? На острове было по–иному. Один или двое свихнулись, но остальные собрались вместе и принялись за дело.
Лоуренс улыбнулся:
— Мой дорогой, вам тоже можно было бы написать статью! В маленьких изолированных общинах все может происходить по–другому. Этого даже следовало ожидать. Несколько выживших в крошечном месте, окруженном морем — ну, морским дном, — могут реорганизовать общество. Надеюсь, им это удастся. Возможно, спасение придет именно с островов и с высокогорий. Спасение человечества, конечно. Через несколько поколений.