Белые ходят вторыми
Шрифт:
Ну их.
— Если тётя будет спрашивать, скажи, у меня болит голова. Я не хочу сегодня никого видеть, предпочитаю быть одна.
— Слушаюсь, госпожа.
Быстро согнув колени, Морри побежала за обедом, а я вернула взгляд на платье и снова подумала о том, что пистолет мне завтра не помешает.
До самого вечера торчала в четырёх стенах, невольно прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам. Но ворота после ухода портнихи больше не открывались, Вейнанд не возвращался.
* * *
Перед тем, как лечь спать, я решила немного потренироваться. Магия — вот что действительно помогало отвлечься,
Это я, если что, про благородных шейров.
Выдернув из вазы цветок, быстренько его общипала и, поудобнее устроившись в кресле, стала концентрироваться на своём даре. Сосредоточиться, призвать силу, скользнуть руками по воздуху…
У меня получалось! При всей моей нелюбви к хроновой магии, я радовалась как ребёнок, наблюдая за парящими над ладонями лепестками. Это было так красиво… Это было невероятно! И сердце в груди взволнованно трепетало.
Я боялась завтрашнего дня и вместе с тем, в глубине души, я его предвкушала. Разумеется, ту часть вечера, когда должна буду щегольнуть перед эргандарским двором своим даром, а не ту, где будут женихи и танцы.
Я так увлеклась «игрой» с цветами, что просидела в кресле возле камина допоздна. Уже когда время перевалило за полночь, перебралась в кровать и уснула. Почти мгновенно, правда, сон мой нельзя было назвать спокойным. То мне снилось, что ничего у меня не получается и лепестки ярко-жёлтого экзотического цветка, вместо того чтобы собраться в тугой бутон, мягким ковром устилают пол. То я была вынуждена танцевать с Редверсом, а иногда красивое лицо герцога стиралось, и я видела перед собой мерзко ухмыляющегося Стейрода. Порой казалось, что за мной наблюдает Имада, а иногда — безымянная креорка.
Единственный, кого не могла отыскать, — это Вейнанд. Я вертела головой, лихорадочно скользила взглядом по приглашённым, понимая, что его нет и больше не будет. Он исчез из моей жизни, как того и хотела, и от этого невыносимо болело сердце.
Вырвавшись из оков очередного тревожного сна, спешно раздвинула шторы. Было раннее утро, и можно было ещё час-другой понежиться в постели, но нежиться мне не хотелось. Когда ложилась спать, генерала ещё не было, и, если он так и не вернулся…
Быстро умывшись, расчесалась, оделась в домашнее платье и поспешила вниз. Может, домоправитель в курсе, куда подевался его светлость. Или Агата с Найлой…
Ещё на лестнице поняла, что в поисках пропавшего герцога нет нужды. Он стоял ко мне вполоборота, в шарфе и пальто, какие носили столичные модники. Куда привычнее было видеть его в военной форме, хоть, приходилось признать, в одежде праздного аристократа его светлость тоже смотрелся прекрасно.
К кому он ездил? К друзьям? К… Катрине?
От этой мысли вспыхнули щёки, и я невольно схватилась за перила, впившись в них пальцами. Словно почувствовав моё присутствие, генерал вскинул взгляд и тут же сунул в карман пальто какую-то коробочку или что-то на неё похожее. Рассмотреть толком не успела. Как раньше, как всегда, угодила в ловушку серых, словно сталь, глаз оборотника.
— Светлого дня, шиари, — поприветствовал меня опекун, наставник и мужчина, за которого всю ночь болело сердце, а теперь оно билось в груди, точно птица в клетке.
— Светлого…
— Ещё не завтракали? —
— Не успела.
— Я тоже, — едва заметно улыбнулся Вейнанд. — Только вернулся.
— Куда-то ездили?
— Был в гостях, — обтекаемо ответил генерал, а я таким ответом совершенно не удовлетворилась.
В гостях он был… Интересно, в каких?
— Будете завтракать у себя или со мной в столовой?
— У… в столовой, — ответила я и неловко кашлянула.
— Тогда отдам распоряжения, — чуть более заметно улыбнулся его светлость и как был в пальто, так и отправился в нём на кухню.
Не прошло и пары минут, как в холл спустилась Тесса. Я на неё почти не смотрела, что не мешало чувствовать её взгляд: такой, от которого хотелось не то почесаться, не то занырнуть с головой в полную горячей воды ванну.
Обедала уже у себя и сразу после этого начала собираться. Полежала в ванне, но не из-за взглядов тёти, а в попытке расслабиться. Не скажу, что получилось, ну да ладно. К чувству, будто в теле каждый нерв натянут до предела, я уже успела привыкнуть.
Когда волосы высохли, настало время причёски. Лёгкий макияж, одежда, украшения… Я была готова к балу, но совсем не готова к роковому танцу.
Около шести в дверь постучалась Тесса. Оглядела меня с ног до головы и, скупо улыбнувшись, сказала:
— Ты очень красива… И сейчас как никогда похожа на Эймел. Двадцать три года назад твоя мать танцевала с твоим отцом в императорском дворце, и помнится… — она задумчиво усмехнулась, — на ней тоже было светло-голубое платье.
— Я ни с кем танцевать не собираюсь. Я не мама. — Отвернувшись, вдела в ухо вторую серёжку-жемчужину.
— Я знаю, Лайра. К сожалению, ты не мама… — Тесса коснулась дверной ручки. — Генерал уже ждёт. Если ты готова, можем ехать.
— Сейчас спущусь. — Бросив на себя в зеркало последний взгляд, я последовала за тётей на первый этаж.
* * *
— Невероятная красота! — Тесса бросала по сторонам восторженные взгляды, ненадолго позабыв о тревогах и печалях.
В кои-то веки я была с ней согласна. И без того роскошный дворец императора, сегодня поражал ещё более роскошным убранством. Обычно в ночь Чароденья было принято украшать дома веточками ели и ягодами алой аронии, блестящей мишурой и различными стеклянными, словно высеченными изо льда, фигурками. Но её величество не любила зиму и всё, что было с ней связано, поэтому дворец в угоду ей украсили живыми цветами. В сладком цветочном аромате, в ярком многоцветье утопали залы и галереи, плетистой розой были увиты перила лестниц и балконные балюстрады. Удивительно, как ещё бюсты не оплели лианами и не облепили вьюнком картинные рамы.
От смешения цветочных запахов немного кружилась голова. Хотелось чихнуть, но я честно сдерживалась и, похоже, не я одна. Наверное, потому все двери, что вели в тронный зал, были распахнуты настежь. Даже те, что уводили на залитые лунным светом террасы.
— Хорошо, что никто из нас не страдает аллергией, — обмахнулась веером Тесса, отгоняя от себя удушливый аромат цветков миоры.
А облачённый в светлый парадный мундир генерал, обежав взглядом зал, с приветливой улыбкой сказал:
— Надо же, Рифер! Не то что не опоздал — даже приехал раньше!