Белые лодьи
Шрифт:
— А теперь нужно уходить. И как можно скорее. Дубыня сказал, что мечта твоя — увидеть реку Борисфен. Я тоже решил увести туда своих татей. Пусть и они послужат киевским архонтам как добрые воины, а не разбойники крымские. Только мы еще завернем на Меотийское озеро. Я и там еще не со всеми посчитался… — И Еруслан опять стеганул ременной плеткой по головешке, объятой пламенем.
Вскоре гул лошадиных копыт наполнил лес, и еще долго кружились над деревьями черные птицы.
2
Последние два года после убийства логофета дромы Феоктиста Византия во внешней политике терпела поражение за поражением: арабы, как
Во дворце уже стали подумывать, что проклятие проклятием, но поражение отборного византийского флота в бою с арабами у берегов Апулеи в 858 году, позорная сдача считавшейся неприступной крепости Кастродживанни в Сицилии, неудачные военные действия сухопутных войск в Малой Азии в 859-м являлись скорее следствием бездарности Варды, занимавшего теперь пост министра иностранных дел вместо убитого Феоктиста.
Какие шаги предпринять, чтобы выйти из этого постыдного положения, в какое попала империя? Как заткнуть рот хулителю Игнатию?.. Об этом и шел сейчас разговор во дворце правосудия Лавзнаке между Вардой, василевсом и его главным конюшим [87] Василием-македонянином.
87
Главный конюший, или шталмейстер. Последнее слово германского происхождения, и оно еще со времен Цезаря и Нерона в Риме, а затем и в Византии обозначало должность царедворца, заведовавшего императорскими конюшнями.
Варда в короткой тунике с кожаным поясом, украшенным драгоценными камнями, при упоминании имени Игнатия всякий раз хватался за рукоять акинака, и квадратное лицо его, загорелое до черноты, искажалось ненавистью, а карие глаза метали молнии.
— Этот зловонный кастрированный пес будет лаять до тех пор, пока его слышат студийские монахи, поэтому я, высокочтимый василевс, предлагаю перевести его из Милета на остров Теребинф и усилить охрану, чтобы не было с ним никакого сношения, — предложил Варда.
— Да, многие беды исходят от Игнатия. Во дворце разгуливают его шпионы, и я не поручусь за то, что они не выдают врагам наши тайны. — Михаил взглянул прямо в глаза Василию-македонянину, но тот выдержал взгляд и тихо произнес:
— Шпионов надо выслеживать и казнить их так, чтобы они сгореть в утробе медного раскаленного быка посчитали за счастье.
— Вот ты и займись этим, — сказал василевс.
— Хорошо, мой император, — покорно ответил шталмейстер, — прикажите, и я займусь еще одним изменником — греком из Кастродживанни.
— Говорят, полководец Аббас так его спрятал — не отыскать. — Варда расставил ноги и снова потеребил рукоять меча. Несмотря на свой почти пятидесятилетний возраст, он был крепок, силен, ловок и вынослив. В состязании на колесницах не уступал даже главному конюшему — македонянину, не уступил бы и самому лучшему возничему в Византии — василевсу, если бы борьба шла на равных. Но, как правило, всегда приходилось нарочно проигрывать с целью сохранения своей жизни: сумасбродный Михаил, напившись после скачек, мог запросто отдать приказание
— От доместика [88] сицилийского гарнизона я слышал: Аббас грека отдал служить на корабли, боится, что не только мы доберемся, но и сами арабы могут его прикончить. Предатели ни у кого не были в почете… — Василий поправил на шее золотую фибулу, будто она душила его.
Варда подтвердил:
— Да, это верно… Кстати, о кораблях. А не послать ли нам триста хеландий, те, что мы уже сумели построить после поражения у берегов Апулеи, чтобы сокрушить арабов в Сицилии и обратно взять крепость. Аббас похвалялся, что, укрепившись на острове, он свой флот двинет по Танаису к Джурджанийскому морю на завоевание хазар.
88
Доместик — военачальник.
— Это всего лишь слова, логофет, не так-то просто достичь на кораблях земли кагана. А вот твоя мысль, дядя, послать триста хеландий — это реальность! — заключил император. — Да, ведь мы, кажется, посылали к хазарскому царю философа Константина. Что с ним?
— Сейчас узнаем. — Варда хлопнул в ладоши. Вошел протасикрит. — Пусть придет сюда Фотий.
Вскоре Фотий, облаченный в тяжелые одежды патриарха, явился перед светлые очи василевса, первого министра и шталмейстера и поведал о том, что он только что принял гонца-негуса от отца Константина, который сообщил об отыскании в Херсонесе мощей св. Климента, и теперь, слава Иисусу, они будут принадлежать не Риму, а Константинополю.
— Пусть папа Николай от злости поскребет свою лысину. А может, наоборот, изменит к нам свое отношение [89] , — добавил Фотий. — Знать, Господь на нашей стороне, и Влахернская Богородица покровительствует больше теперь нам, чем римлянам…
— Вот и хорошо. Значит, обстоятельства благоприятствуют нашему походу… Отче, — обратился Михаил к патриарху, — завтра и начнешь освящать хеландии, которые мы решили послать в Сицилию… А кто возглавит этот поход?
— Думаю, что патриций Константин Кондомит. Человек он расторопный, хорошо знает морское дело, — поспешил ответить Варда: втайне он боялся, что командовать хеландиями назначат его…
89
В это время между византийским патриархом Фотием и римским папой Николаем I развернулась острая борьба по поводу некоторых догматов христианской церкви.
— Пусть будет так! И ты, мой верный шталмейстер, на время сменишь зал прекрасной конюшни на кормовую каюту [90] . И привезешь нам голову гнусного предателя и бросишь ее на пол дворца правосудия. — Василевс скользнул взглядом по мраморным плитам Лавзнака и уперся в одну из колонн, рядом с которой стояла обитая красным бархатом бронзовая скамья для возлежания. И вдруг губы его перекосила судорога, Михаил затопал ногами и закричал громко, и крик его гулко заметался под высокими сводами:
90
Каюты в хеландиях находились только в корме, в отличие от дромон, у которых размещались и в носу. Хеландии были меньшего размера, также с двумя рядами гребцов-невольников, но зато в носу у них стояли медные трубы для метания «греческого огня».