Белые одежды. Не хлебом единым
Шрифт:
– Ты вроде наших, заразился. Краснова я не идеализирую. Но ничего такого за ним мы пока не замечали. Он уже полгода у нас… Мы его проверяли, проверяли…
– Полгода! Да вы у Касьяна в кармане все! Я правильно заявил о своей твердости. Еще слабовато, надо было четче. Он уже наверняка доложил Касьяну о моем появлении у вас.
– Ты не прав. Что он, как ты говоришь, отирается, так это, знаешь, был такой святой Себастьян. Он тоже отирался. В стане язычников.
– Это он тебе рассказал?
– Ну да, он. Ну
– Это же он у Тумановой этот исторический пример… Бросил инвалидом и ходит к ней. Деньги клянчит. Ты спроси, где у него стан язычников – у вас или там.
– Спросили уже. Он отвечает: конечно там. Оснований не верить пока не было.
– Не было? Ничего, появятся еще! Увидите тогда, что такое слепая вера. Вспомните меня.
– Без риска ничего бы не сделалось. – Она легко засмеялась и положила руку на его костистое запястье.
Поздно вечером он сказал ей:
– Теперь я побегу. По своей тайне.
– Возвращайся поскорей. – Она обняла его. – А то я побегу по твоему следу.
Он гибким и очень быстрым – новым для себя – шагом с легкой хромотой проскользнул по улице к мосту, перебежал его, свернул на тропку, что вела к трубам, и еще через три минуты позвонил у темной калитки Стригалева. Хозяин сразу вышел. Приветливо что-то промычал, потащил пить чай.
– Нет, нет, – уперся Федор Иванович. – Вот сюда пойдемте, где чисто, где нет ни стен, ни кустов. Вот сюда.
Они вышли в поле.
– Иван Ильич! Я вас со всей решительностью… предупреждаю, – быстро заговорил Федор Иванович. – Я даже бежал. Я видел у вас Краснова. Он у вас уже полгода! Когда Рядно посылал меня к вам, он говорил, что в институте есть подпольное кубло. Откуда мог узнать? Он хвалил мне Краснова!
– Если бы Краснов нас продал, нас давно бы… – перебил Стригалев. – Рядно не имеет в руках фактов.
– Он говорил, что Краснов у него свой!
– Мы все у него были свои. Кроме двух-трех… Открытых не своих он давно…
– Он же страшная личность! Весь кривой… Он же родителей… отца и мать родных… Он Бревешков!
– Да, я слышал об этой истории.
Федор Иванович чувствовал, что простые ответы Ивана Ильича, а главное, его спокойная позиция – все это действует на него. Тревога его не то чтобы оседала – в ней исчезала убеждающая сила.
– Как он к вам втерся? – спросил он.
– У Тумановой мы встречались. Там обстановка была… благоприятная… Вот мы и присмотрелись. Я вижу, вы сами не очень уверены. Уже остыли…
– Это грохот мыслей заглушил.
– О чем вы?
– Есть такая штука. Отдаленный голос. Если привыкнешь его слушать…
– Это что – теория?
– Скорее, практика. Наблюдение. Факт.
– Вы не беспокойтесь, Федор Иванович. Мы подпустили его к себе не сразу.
– Вот спросите у Тумановой, чья была инициатива. Пусть вспомнит.
– Видите, если я начну сейчас принимать меры,
На следующий день Федор Иванович и Лена пошли на работу порознь. Так решили оба. Тайна Федора Ивановича и ее тайна требовали этого. «Святой Себастьян… – шептал Федор Иванович, шагая. – Пролез! Ух ты какая, оказывается, тварь!»
Все же шевелились и сомнения. Ведь могло быть и так, что Краснов познакомился с фактами настоящей науки, почувствовал вкус к истине и перешел в этот лагерь. Такие факты, как этот фильм, кого хочешь убедят. И если человек что-нибудь соображает, он должен бы понять, что окончательная победа будет за этим направлением. А поскольку он наверняка неравнодушен к дорогим костюмам и любит быть в списках на получение, значит и другое должен видеть: вся выгода достанется победителю. Рано или поздно.
«В том-то и дело. Все в этом. Рано или поздно… – подумал он о Краснове. – Альпинист уверен, что это произойдет слишком поздно, когда костюмы будут не нужны».
В финском домике в его комнате на столе лежал серый мяч Краснова. Сам Ким Савельевич стоял среди стеллажей, у окна. Ящики со своими растениями он устроил на самое лучшее место и каждый день по нескольку раз приходил любоваться ростками.
– Привет! – сказал Федор Иванович.
После ответного восклицанья, бодро прозвеневшего среди стеллажей, он коварно замолчал и подошел к ящикам.
– Ага, семена-то наши! Настоящий лист выкидывают! Та-ак, и здесь пошел листок… Смотри-ка, дружно! Хорошо перезимовали… – Он слегка мучил Краснова, которому не терпелось заговорить о вчерашнем.
– Как вам вчерашний рулончик? – спросил наконец Ким.
– Я чувствую, ты попался на эту фальшивку.
Спортсмен выглянул из-за ящиков с веселой зеленью, внимательно посмотрел на него и ничего не сказал. «Кажется, я перехватил», – подумал Федор Иванович.
– Первые кадры, где простое деление, конечно, чистая натура, – продолжал он. – Надо сказать, ловко сделано. А с колхицином фальшивка. Эти англичане просто подогревали препарат.
– А клетка? С удвоенным набором хромосом…
– Она нежизнеспособна…
– Как же… А у Троллейбуса? Вон у нас на стеллажах. А вот в ящике, из этих семян?..
– Вижу, научился кое-чему. Ты, по-моему, давно у них?
Ким уклонился от ответа.
– Вам и так верят, – сказал он после долгой паузы, во время которой обстоятельно, серьезно он думал черт знает о чем. – Так что клятва ваша была ни к чему. Она только настораживает.
– Ты думаешь? Заметил что-нибудь?
– Перегнули. Хейфец шушукался со студентами – сразу замолчал. Могу, между прочим, организовать и третью рекомендацию. Походить к ним стоит. Там бывают интересные вещи…