Белые шнурки
Шрифт:
Наступил вечер. «Инфинити» катилась по району, а Вова дозванивался до Веника. Когда это удалось, то начались странности: несмотря на то, что это Веник искал Вову, а не наоборот, на встречу куда сказано ехать Веник отказывался, настаивая на своем месте. Ситуацию не исправило даже то, когда трубку взял лично «Первый», сославшись на ряд известных личностей региона типа того же А. и Виктора. Их юные скинхеды попросту не знали, а базарили нагло и совершенно отвратительно.
— Слушай, похуй. Поехали туда уже — я этого Веника охуеть как увидеть хочу. — «Второй» выкинул окурок в форточку. — Не успокоится — поставим под стволы, да и все. Дел на полчаса.
— У
Машину поставили на выезде, и «Третий» пошел осматривать район. Как только у них появились деньги, «Третий», фанатично любивший оружие и все с ним связанное, начал усиленно внедрять в обиход тактическое шмотье — и на движухах они всегда носили 5.11, «Блэкхок» и прочие тряпки в стиле милитари, дополняя их непременным атрибутом в виде худи с капюшоном, скрывающим лицо. Одежда замечательно скрывала силуэты, не палилась в повседневной обстановке как тот же камуфляж и не ассоциировалась ни с одной субкультурой.
Район был практически пуст. У одной из парадных сидела стайка молодежи, которые кого-то ждали. Когда около них затормозила «Инфинити» с тонированными стеклами, и оттуда вылезли трое в капюшонах — ребята занервничали. Когда один из троицы закинул дробовик на плечо и спросил не их ли они ждут — они буквально исчезли.
Подлый Веник по телефону ебал мозги и долго не выходил.
— Шнурки гладит, пидор — «Второй» заржал. Его переполняло дикое и дурное ожидание насилия; Т-12 в кайдексной кобуре, длинный нож и удобные перчатки, казалось, сами провоцировали начать бойню. Психически он давно оставил позади пределы нормы — еще где-то в начале двухтысячных, и сейчас просто дико хотел крови. Ударить, порезать, выстрелить. что угодно.
Время шло. «Первый» уже даже перестал нервничать и начал гадко улыбаться, предвкушая провал морали у оппонентов. когда.
Когда навстречу из-за дома вывалилось два десятка весьма увесистых ребят в камуфляже, тяжелых ботинках, или модных тряпках под околофутбольный «кэжуалз». В руках у нескольких были ножи, у одного — что-то типа дубинки. Стволов видно не было.
Трое против двадцати.
Времени на принятие решения было мало, и «Первый» сделал как обычно — дернул из машины первое что попалось под руку, а под руку ему попался полуавтоматический «Фабарм» в пластике. К этому моменту «Второго» переклинило окончательно, и рванув нож, он прыгнул на толпу.
— Чо, сссука. кому тут неясно кто мы? — «Второй» пошел один на строй. Сзади раздался металлический лязг — «Первый» с фланга навел на оппонентов дробовик. Глядя в лицо «Второму», противники попятились. Никто не мог пошевелиться или что-то сказать — даже когда «Второй» резанул ножом ближайшего к нему и пошел дальше».
В эти минуты в душах у «Первого» и «Второго» происходило совершенно разное.
«Бля, мы же щас их убивать будем!» — «Первый» казалось был в страшном сне. Против них стояли не чурбаны, не антифашисты и не сотрудники милиции — а молодые правые ребята, такие же как когда-то они сами. Ничего сложного не было в быстрой серии выстрелов дробью по ногам. а потом просто добить и погнать остальных. Но так делать. Впервые в жизни «Первый» остановился в некоторой нерешительности.
«Убить, убить, резать… Аааа, ссут, пидоры, всей толпой ссут» — «Второй» ничего не видел перед собой, кроме дичи, от которой несло страхом. Похуй, что их два десятка, а их трое — для них он был палач, а они — жертва. Глаза застилало кровью.
Финал этому положили две вещи: команда «Первого» отступать, и рев полицейских сирен. Страшные скинхеды так долго собирались потому, что на стрелку заранее вызвали мусоров. От страха.
Через пару минут во дворе началось столпотворение. Ездили машины, бегали какие-то люди, сотрудники полиции кого-то вязали. Излишне уточнять, что троица в капюшонах и черная «Инфинити» оттуда испарились — а приняли мусора именно тех, кто их собственно и вызвал. Толпу скинхедов с аргументами в руках.
Только одна деталь выпадала из общего идиотизма этой картины. А именно — два хлопка с крыши гаража в сторону наших героев, и спрыгнувший оттуда парень в камуфляже с чем-то длинным в руках. Его лицо запомнилось «Третьему» — по фотографиям из «вконтактика» оппонентов. Тот самый скинхед с редким именем Вениамин по прозвищу «Веник», в армии служивший снайпером.
* * *
— Ебануться. Давно в меня не стреляли. Хуево правда. — «Первый» чистил на съемной квартире грязную одежду. В углу сидел белый как полотно Вова, и в который раз читал расплывающиеся на мониторе буквы — то, что ему старые друзья написали в асечку.
— Ва-вадим… Глянь.
«Первый» подошел к ноутбуку. Выражение лица с удивленного последовательно сменялось на охуевшее и затем восторженное.
— Ааааа!!! Братья — скорей сюда. Нам только что объявили войну! Причем БЕЗ ПРАВИЛ!
Вова не понимал, что вокруг него происходит. Господа автономы так обрадовались, словно каждому досталось много-много денег и остров в Карибском море с наложницами в придачу.
В эти минуты «Первому» лучше всего подошел бы знаменитый монолог майора Монтаны про войну — «Хорошо же, будет вам krieg. Вся наша мощь — здесь, в наших стиснутых кулаках, готовая к удару. Но тем, кто прождал во тьме целых полвека… простой войны мало! Великая война! Война, в которую мы вложим душу и сердце!». Эти слова наполняли его существование смыслом — неважно, с кем и зачем было воевать. Важен был сам факт: наступил момент, когда можно реализовать и сделать все то, к чему так долго готовились — и не ради каких-то денег, а ради чистой идеи насилия. В эти минуты ему было наплевать на какие-то переживания о том что там, на месте, были вроде как «свои» — «Первый» уже раскаивался в том, что не открыл на месте беглый огонь по противнику и мусорам одновременно. Выстрелы из мелкашки с крыши поставили точку в этических сомнениях — «без правил» значит «без правил».
Информация была собрана заранее, и теперь пришло время задействовать заранее подготовленный алгоритм.
Все участники группы и ее окружение в считанные часы сменили место проживания на несколько съемных на подставных лиц квартир. Вова и его родственники вообще переехали за город.
Через два часа после объявления военного положения курьер принес «Первому» охапку новых дешевых мобильников и «левых» сим-карт, оформленных на таджиков, а также новые планшетники для руководителей. Группа перешла на связь только по ним — все старые номера оказались отключены, а вся старая оргтехника, компьютеры и телефоны — вдали от места пребывания их владельцев.