Белые шнурки
Шрифт:
Верным это было на пятьдесят процентов: Виктор несомненно имел склонность к уличному насилию, но проявлял ее вращаясь около праворадикальных кругов. Он всегда был где-то рядом с ними, но никогда внутри, и не вопреки, а благодаря этому преуспел в профильной деятельности: прямом действии. Довольно ясный, хоть и примитивнопрямолинейный аналитический ум и упорство, граничащее с бараньим, быстро привели его на путь систематических тренировок и убили все стремления к субкультурности и идеологии. Виктору было наплевать на судьбу России и русских когда он делал то что считал нужным, и поэтому он чисто технически и последовательно решал прямо поставленную перед ним и его друзьями задачу: драка, разгром заведения, разбойное нападение. что угодно. Он замечал ничего кроме узкой цели перед собой, в ее достижении достигал немалых успехов, и слава за ним закрепилась довольно жуткая даже среди скинхедов. Тактические разработки Виктора работали всегда,
Трамвай не спеша шел по весенней улице, в открытые окна залетал теплый ветерок. А молодой здоровый парень нервничал, так как опаздывал туда, где люди будут бить друг друга битами, лопатками, цепями, резать ножами и добивать упавших. Забавно, не правда ли? Торопиться на собственную смерть и переживать по этому поводу достаточно необычно, а все основания предвидеть оную Виктор имел.
«Иногда предвкушение волнует больше чем успех», было сказано в какой-то идиотской рекламе. Эта фраза лучше всего описывает то, что чувствует человек перед массовой дракой. Самое страшное не бой и больница (что чувствуют те, кого убили, известно только им) — процесс конечен, и имеет определенный результат. Пугает неопределенность, и страшно бывает до дрожи. Во время спонтанного конфликта или вольной охоты на «акции» не те ощущения, потому что ты не знаешь точного времени когда тебя начнут убивать. В таких раскладах нет ни рыцарских доспехов, ни строя щитов как у ОМОНа, ни сыгранных действий околофутбольной фирмы, ни даже хотя бы оцепления милиции и карет скорой помощи, как при уличных беспорядках. Есть только ты, твоя тушка, что-то в руках. и лес острых и тяжелых предметов, назначение которых — ломать твои кости, пробивать голову и наносить разнообразные увечья. Читателю невдомек эти прекрасные ощущения, так вот бледная тень оных — сцена первой драки в «Бандах Нью-Йорка» Скор-цезе, где на редкость убедительно показаны боль и страх двуногих, рвущих друг друга заживо. Очень часто не имеет значения какой боец лично ты: достаточно тем, кто с твоей стороны, побежать и провалить мораль, как тебя снесут и на этом все. Это даже не древние военные действия — с тобой не подразделение или хотя бы место в организованном строю с офицерами, а самый худший вид случайного ополчения, спонтанного и практически неуправляемого, не знающего что такое «приказ» и «надо». Виктор не имел ни одной иллюзии по поводу своей стороны в предстоящем мероприятии, и мрачно гадал — то ли больше участников не придут совсем, то ли побегут в процессе.
Противник же по данным разведки был представлен «хачами» — сиречь традиционным составом старше, тяжелее и злее, не имеющим никаких предубеждений против холодного оружия. Глядя на парня впереди себя, как двигалась при дыхании его грудная клетка, Виктор словно со стороны смотрел на себя, получившего несколько ударов ножом в область легких и уже словно чувствовал больна вдохе. Закрыть на секунду глаза. успокоиться. В такие моменты как никогда инстинкт самосохранения ищет пути для спасения: срочное дело. у родных беда. да хоть понос прихватил. Есть только один способ не дать себе проявить слабость: сделать предстоящее дело для себя единственным выходом, уничтожив внутри себя само право на выбор. Иначе не будет сосредоточения на том как выжить, а нет ничего хуже рефлексии в самый ответственный момент, когда надо не думать а делать. Если дать себе «перегореть» заранее — можно практически быть уверенным в том, что там и останешься. Никто не знает, сколько из погибших и покалеченных похоронили и оплакали себя заранее, а цена ошибки именно такова. Виктор отлично знал все эти вещи, так как за последние два года это было шестое подобное мероприятие с его участием. От мыслей про вечное его отвлекла красивая девочка с букетом: уцепившись за конкретную задачу он будто приказал себе этот вечер провести со своей девушкой. Для этого нужно провести мероприятие. Для этого задачу надо решить. Все посторонние мысли разом куда-то растворились.
На свою остановку Виктор С. выпрыгнул легко и будто радостно — «раньше сядешь раньше выйдешь». Преодолев триста метров, в парке среди весенней толпы он увидел тех, кто сегодня идет вместе с ним. Группы по пять-шесть человек, негусто. Взгляд цеплял детали, от которых Виктор скривился: нашивки, ботинки с белыми шнурками, цыплячьи шейки, полторашки пива в руках. Землистого цвета мордочки с печатью раннего алкоголизма перемежались с румяными детскими физиономиями школьников-старшеклассников. Знакомых было мало, и из этого следовали плохая подготовка и низкая мораль состава.
Впереди и чуть в отдалении стояло полтора десятка совершенно других
Виктор подошел к их кругу и «вена в вену» поздоровался с лидером — А. Лидеру тогда было всего восемнадцать, и коренастый белобрысый парень легко управлялся с бойцами существенно старше себя. А. был прирожденным командиром, в гораздо большей степени одаренным чем Виктор. Обладатель чудовищной силы воли и совершенно звериного чутья, А. за несколько лет не только выжил, но и провел бригаду мимо физической расправы и правоохранительных органов через сотни эпизодов.
— Привет, фашисты. — Виктор встал в круг.
— Значит чо. Чурки уже на месте, говорят будет их довольно много.
— Повод-то какой вообще?
— А хер его знает! Меня в это вообще левый знакомый вписал — тот, из-за кого вся канитель, там щас, в машине, с братом. Он их вычислить может.
— Чо по говну?
— У нас — все плохо. Есть немного арматуры, ножи, газ.
— Палок может наломаем? — раздался голос кого-то со стороны. Виктор присмотрелся и увидел юное лопоухое создание в камуфляже с имперским флагом.
— В жопу тебе палок напихать!!! — А. резко набычился. Его насторожило не предложение, а то, что его посмели перебить, а это корень будущего неповиновения. Кары юное создание избежало лишь потому, что А. увидел в его глазах страх, переходящий в ужас. Правильно — его должны бояться сильнее чем хачей.
* * *
— Короче есть мысль организовать камнепад. Каждый в руки берет стекло, камень — с пяти шагов по команде, потом прыгаем. Перед прыжком сбились в кучу, мы сзади будем. Кто выпрыгнет из строя ногу сломаю. Кто побежит — зарежу нахуй.
Виктор со стороны наблюдал финальный инструктаж. Указания А. были просты и понятны. впрочем, содержание оных они накануне обсуждали, и не один раз. Подтягивались опоздавшие, одним из последних Виктор с большой радостью увидел массивную фигуру своего друга, околофутбольного деятеля М. М. отличался двумя добродетелями — тяжелым весом и чемпионской степенью уровня России по одному из контактных единоборств. Вид у него был довольно помятый и похмельный, но все равно один М. стоил целого коллектива юных арийских воинов.
— А., тут скаут явился!
Скаут это разведчик. Один из тех кто смотрел все это время на позицию противника. Новости были удручающие: на месте стояла «девятка» с багажником полным бейсбольных бит и арматуры, также среди бит были спалены топор, ну и лопатка и «оса» у водителя в салоне.
— Время!!! Двигаемся!!!
Мелкими группами народ начал покидать парк. Спустя десять минут за углом от предполагаемого места на диком футбольном поле сконцентрировался моб. Тридцать семь человек дошли до места из примерно пятидесяти, бывших в парке. У остальных нашлись неотложные дела. Виктор усмехнулся, и вместе с А. и М. начал выстраивать боевые порядки.
Традиционный строй имеет «фёстлайн», первую линию бойцов-тяжеловесов с наилучшим личным уровнем. Их задача — провалить строй противника и смять их ряды, что дает возможность более легким бойцам второго-третьего ряда реализовать свое преимущество. Сзади же как правило нужно только давить плечами на спины, придавая напору первой линии совокупную массу всего строя. Виктор не питал никаких иллюзий что будет при повторении этого построения на запланированном мероприятии: первый ряд ляжет под удары бит и арматуры, а дети сзади убегут. После чего можно будет дорезать тех кто упал. Панические настроения были написаны на лицах, и черт возьми за этот страх сложно было упрекнуть. Плохо было всем, кроме троих: Виктора, переборовшего мандраж, отморозка А. и М., который отличался редкими толстокожестью и фатализмом. Эти свойства и непреодолимый болевой порог М. сделали его чемпионом России и звездой таких мероприятий, несмотря на очень среднюю технику, изобилие жира и любовь к водке. Никто не знал сколько раз он дрался в жизни — у всех было такое впечатление, что это бесконечный циклический процесс.