Белые волки. Часть 2. Эльза
Шрифт:
Они не зря называли себя братьями — ни разу их руки не столкнулись и не помешали друг другу. Ян сжимал грудь Южинии, теребил пальцами ее чувствительные напряженные соски, Димитрий запрокинул на свое плечо ее голову и целовал приоткрытые губы, пил жаркое дыхание возбужденной, опьяневшей девушки. Он лил в ее рот вино прямо из бутылки, и вишневые струйки текли по белой коже, а Ян ловил их языком на ее шее и жадно глотал.
Где-то далеко позади остался день, когда Димитрий возил свою девочку-скалу к темплу неизвестного бога, заброшенному в лесной глуши, но даже сейчас он бы не раздумывая отдал все, что имел, все
Но это было давно, в его прошлой жизни, и от себя не убежишь, и падшая монашка дернулась и выгнулась в его руках, издавая глубоким грудным голосом музыку первобытной страсти.
— Один, — сосчитал Ян и улыбнулся, как сытый кот, слизывая влагу с пальца, которым только что ласкал девушку внизу.
— Ты всегда торопишься, — упрекнул его Димитрий и приподнял за подбородок лицо Южинии, заглядывая в мутные глаза, — поцелуй теперь меня, милая. На этот раз будет долго.
Она охотно подставила ему губы, вряд ли уже различая мужчин между собой. Димитрий целовал ее и выпускал в ее рот клубы кальянного дыма, делил с ней одно дыхание на двоих, забирал ее разум и давал взамен безрассудное желание. Ян сел в кресло, закинул ногу на ногу и потягивал вино со скучающим видом, пока они развлекались вдвоем. Иногда его взгляд задерживался на монашке, иногда — на друге.
Южиния раздевала Димитрия заплетающимися пальцами, слепая человеческая девушка, не способная увидеть за красивым лицом и великолепным телом то, что таилось внутри. Расстегнула его рубашку, благоговейно коснулась груди, очертила мышцы под безупречно гладкой кожей. С непроницаемым выражением лица он опустил ее руку ниже, заставил освободить из одежды его член и сжать в ладони. Южиния ахнула, рассматривая его. Казалось, она боится и вожделеет его в одно и то же время. Что-то промелькнуло в ее хорошенькой головке, и она порывисто присела, взяла его в рот, сделала несколько неловких движений, снизу вверх с рабским заискиванием заглядывая в лицо господина. Димитрий поморщился и отодвинул девушку, уложил на стол, заставил раздвинуть колени и упереться пятками в край столешницы. В таком виде она совершенно открылась и ему, и Яну.
— Ты ведь ласкала себя ночами, когда думала обо мне, святая Южиния? Покажи мне, как.
— Я… я не знаю, — заволновалась она с внезапной неловкостью.
— Знаешь. Приступай.
Сам отошел и отвернулся, заложив руки за спину, слушая ее сбившееся дыхание и влажные хлюпающие звуки тела там, где она помогала себе рукой. Минуты шли, наполненные ее напряженным движением к разрядке. И когда девушка судорожно втянула воздух, а затем расслабленно простонала, он отметил:
— Два.
— Это было нечестно, — возмутился Ян. — Она сделала это сама.
Димитрий улыбнулся, глядя в пустую стену невидящим взглядом.
— А кто сказал, что я люблю играть честно?
Он вернулся к Южинии, поднял ее на руки и отнес на кровать. Ян присоединился к ним, и игра продолжилась. Один ласкал ее языком внизу, другой сжимал шею, придавливая к подушкам, вынуждая ощутить себя беспомощной и слабой между ними. Один обнимал ее, голую, извивающуюся от любого, даже самого легчайшего прикосновения к коже, другой раздвигал ее ноги, вторгаясь пальцем в ее плоть. В воздухе повис
— Три.
— Четыре.
— Пять…
Верный своим обещаниям, он прижал Южинию к постели, расположившись между ее распахнутых ног. Ее тело, влажное от наслаждения, поначалу впустило его легко, но затем тугие мяшцы сократились от первого болезненного ощущения, и лицо девушки исказилось страданием. Она ерзала на постели, не делая попыток оттолкнуть мужчину, лишающего ее невинности, но инстинктивно пытаясь избежать боли. Он стиснул зубы и надавил еще, буквально проталкиваясь навстречу ее сопротивлению, и сам застонал от удовольствия, когда почувствовал запах свежей крови и судорогу краткого страдания, пробежавшую по женщине под ним. Кровь и страдания — вот и все, для чего он создан.
Повернулся на бок, все еще оставаясь в ней, жадно целуя ее губы, грубо кусая ее рот, зарываясь пальцами в волосы. Ян вел себя нежнее, лаская ее израненные плечи, а уютное местечко между ягодиц Южинии уже знало мужчину раньше, поэтому второе вторжение она перенесла более покладисто. Но выгнулась дугой и закричала, когда они одновременно двинулись в ней — таких ощущений ей еще не доводилось испытывать. И продолжила вскрикивать с каждым толчком, и подавалась навстречу то одному, то другому, а они слаженно, умело целовали ее по очереди и вели свой, только им понятный счет.
— Шесть.
— Семь…
Падение длилось и длилось, и у бездны не было конца.
Петра сидела с очень прямой спиной и спокойным лицом и слушала его, не делая попыток перебить. Он пришел рано утром, а она, едва проснувшись, только посмотрела на него и сразу же села вот так, очень прямо и неподвижно. Ее волосы отрасли за лето и концы касались плеч, из окна на них падало рассветное солнце, и пряди отливали золотисто-каштановым блеском. У Эльзы волосы иссиня-черные при любом освещении.
Он говорил и говорил, о том, что ей нет нужды возвращаться в Нардинию, если она боится дракона, что в международном банке уже открыт счет до востребования, и с него можно снимать деньги не только в любом городе Цирховии, но даже за океаном. Много денег — счет будет автоматически пополняться по мере необходимости, и у нее никогда не попросят отчета о расходах. Она может купить дом на побережье, если любит океан, или вообще уехать на край света, куда угодно, но только не оставаться в столице. В столице ей оставаться больше нельзя.
Димитрий бы купил ей дом и сам, но тогда будет знать адрес и — этого уже не прозвучало вслух — рано или поздно, натрахавшись и пролив достаточно крови, успокоив ненадолго свои голоса, он не выдержит и примчится, чтобы положить голову ей на колени. И она опять простит и примет его таким. А девочка-скала с ее чистым и добрым сердцем достойна гораздо большего.
Глаза у Петры были пронзительными, и уставшими, и очень печальными. Он замолчал на полуслове, не зная, что еще добавить и избегая в них смотреть, и тогда она сказала: