Белые волки. Часть 3. Эльза
Шрифт:
Впрочем, помимо статуэтки она навела в гостиной Алекса достаточно прочего беспорядка. Сорвала и разбросала украшения, подготовленные ее же руками к празднику, смахнула на пол тонкие стеклянные подсвечники и расписные шары и порвала все цветы из блестящей бумаги. Ей не хотелось улыбаться, петь и танцевать, делать вид, что все прекрасно, как она поступала по незнанию, когда потеряла память. Ей также не хотелось спать, но Алекс все не приходил, и от бессилия иногда Эльза забывалась тяжелым сном на диване. Только когда горечь и ярость внутри улеглись, она
— Эль.
Алекс, конечно, не мог не заметить ее вещи, брошенные у входа. Волнение на его изможденном от бессонной ночи лице сменилось облегчением, когда он ворвался в кухню. Алекс сделал к Эльзе пару торопливых шагов от порога и остановился, когда она медленно подняла на него взгляд. От него пахло кровью, чужой и скорее всего принадлежавшей тому бомбисту, которого удалось схватить на площади, но, тем не менее, этот запах на миг вновь запустил в ее голове жуткие картинки, нахлынувшие так внезапно в темпле светлого, и Эльза невольно поежилась от неприятных ощущений. Кровь… тогда было так много крови. На постели и на ее коже, на губах, бедрах, под сломанными ногтями. И на руках Алекса тоже. Еще долгое время потом ей снились кошмары, в которых она видела его звериное, перекошенное от запаха крови лицо, и просыпалась с криком.
Мужчина, который ее бьет… это был он, Алекс. Но сначала он был тем, кто ее целует.
— Ты здесь, — выдохнул он с виноватым видом, расценив ее подавленное состояние по-своему, — я не знал, где тебя искать. Не знал, куда ты пошла совсем одна, и не мог даже отправить кого-то за тобой, не раскрывая нашего секрета. Хвала богам, что с тобой ничего не случилось. Как ты нашла дорогу домой?
Эльза пожала плечом и затушила очередную сигарету. Она боролась со своими кошмарами долгое время в прошлом, но научилась ли их побеждать?
— Я просто вспомнила.
— Вспомнила? — лицо у Алекса вмиг стало напряженным и бледным. Он посмотрел на разбросанные по кухонному столу черепки, на саму Эль, на ее чашку холодного кофе и добавил чуть тише: — Что еще ты вспомнила?
— Почти все, — бесхитростно ответила она, продолжая смотреть ему в глаза.
Алекс отвел взгляд.
— Того, кто похитил Иву?
Эльза покачала головой.
— Мне кажется, я помню, что случилось, но вместо его лица — туман.
— Что ж… — Алекс потер лоб в раздумьях, — я читал в записях деда, что такое возможно. Защитная сила наложенного проклятья такова, что его объект никогда не может вспомнить лицо того, кто им управляет.
— Возможно, — эхом отозвалась она, опуская взгляд в свою чашку.
Рано или поздно этот разговор должен был случиться, разве Алекс сам не хотел, чтобы к Эльзе вернулась память? Разве не поэтому она сидела на кухне, забыв о времени, и ждала его, чтобы поговорить? Но теперь беседа между ними не клеилась. Алекс отодвинул стул, сел напротив Эльзы, и от нее не укрылось, каким жестом его пальцы стиснули край столешницы. Она жила с другим мужчиной несколько лет подряд и была ему верной и хорошей женой,
— А меня? — спросил он и сглотнул. — Меня ты вспомнила?
Она кивнула. К чему тянуть? Алекс тяжело вздохнул, потянулся было к ней — запах крови так сильно ударил в ноздри, что Эльза невольно отпрянула, и он снова откинулся на спинку стула.
— И что теперь, Эль?
— А что теперь? — с вызовом переспросила она, вздернув подбородок.
— Ты меня простила? — он отвернулся и принялся бездумно перебирать черепки, оставшиеся от статуэтки. Его рука при этом нервно подрагивала.
— Простила ли я человека, который бил меня? — тихо начала Эльза, наблюдая, как учащенно бьется жилка на шее Алекса. — Который сговорился с моим сумасшедшим братом, хотя я умоляла этого не делать? Который изнасиловал меня и лишил невинности, превратив мою жизнь в кошмар? От которого мне пришлось рожать ребенка и постоянно помнить, какой ценой мне досталась радость материнства?
— Все понятно. Можешь не продолжать, — Алекс вскочил, с грохотом отодвинув свой стул, и стремительно покинул кухню. Через мгновение хлопнула входная дверь.
Эльза вздохнула, оставшись в одиночестве за столом. Алекс всегда отличался горячим нравом, а в звериной ипостаси это качество его натуры только утрировалось. Специально ли она мучала его, начав свою речь именно с болезненных для них обоих воспоминаний? Догадывалась ли, что он не выдержит ее жестоких вопросов? Есть ли в ней что-то от Димитрия, который больше всего на свете любил истязать близких людей? Они ведь одной крови, и в характерах у них тоже много общего. И отец тоже общий. Отец, который никогда не прощал родным их ошибок и никогда не видел этих ошибок за собой.
Эльза поднялась из-за стола и пошла следом за Алексом. Когда она распахнула входную дверь, то увидела, что он сидит на заснеженном крыльце, согнувшись и обхватив руками голову. Если бы Эльза хотела отомстить, то уже упивалась бы торжеством — ей удалось ударить его как следует, даже не запачкав рук при этом. Но Эльза больше не хотела.
Услышав ее появление, Алекс быстро огляделся по сторонам.
— Зайди обратно, Эль, — со злостью бросил он сквозь зубы. — Еще не настолько стемнело, кто-нибудь из соседей увидит и запомнит твою настоящую внешность, а потом будет сама знаешь что.
— Димитрий знает, что я вернулась, — спокойно возразила она, не двигаясь с места и не замечая холода. — Мы оказались с ним в одном темпле. Он не видел меня, но почувствовал запах. Теперь уже не важно, что меня кто-то увидит, рано или поздно он все равно придет за мной.
И прежде чем Алекс успел что-то ответить, Эльза присела рядом, обвила руками его напряженные плечи, повернула к себе его закаменевшее лицо, погладила стиснутые скулы — будто взбрыкнувшего жеребца приструняла своей лаской. Он коротко глянул на нее и попытался отвернуться, но она не позволила.