Белый брат Виннету
Шрифт:
– Возьмите это в счет платы за пиво и за разбитое окно, мистер, - сказал индеец, - как видите, дикарь платит долги. Тем более вы должны быть уверены, что и от цивилизованных людей получите все сполна. Они не могут стерпеть в своем обществе "красную шкуру", поэтому я, вождь апачей Виннету, ухожу, но не потому, что боюсь, а потому, что мне действительно не место среди людей, у которых лица светлые, а души темные.
Апач взял винтовку и неторопливо покинул кабачок, не взглянув больше ни на кого, даже на меня.
Бандиты снова оживились. Их терзало любопытство более сильное, чем гнев, стыд и сочувствие к лежавшему без сознания товарищу. Прежде всего они спросили у хозяина, чем расплатился индеец.
– Золотым
– Потянет долларов на двенадцать. Краснокожий по-королевски заплатил за прогнившие оконные рамы и побитые стекла. Мне показалось, у него полный мешочек наггитов.
Раздались негодующие возгласы: Мерзавцев возмутило то, что у индейца было столько золота. Наггит хозяина передавали из рук в руки, оценивая его стоимость. А мы воспользовались относительным и, судя по всему, временным затишьем, расплатились и вышли на улицу.
– Ну, какое впечатление произвел на вас апач?
– спросил меня Олд Дэт, когда мы беспрепятственно оказались за порогом пивной.
– Другого такого индейца не сыщете во всей Америке. Эти забияки испугались его, как воробьи сокола. Жаль, что больше не придется увидеться с ним. Надо было бы пойти за ним и расспросить, каким ветром его сюда занесло, что он делает, остановился в прерии за городом или снял номер в гостинице. Ведь должен же он был где-то оставить свою лошадь! Где же это видано, чтобы апач, тем более сам Виннету, путешествовал пешком? Однако и вы, сэр, не робкого десятка и умеете постоять за себя. Я рад за вас. Я чуть было не испугался, потому что задирать таких бандитов все равно что дергать гремучую змею за хвост. Но с собакой вы разделались так, что вас перестанут величать гринхорном. А вот и наше жилье! Войдем? Такой старый охотник, как я, только при крайней необходимости лезет в каменные дома, мне в них не по себе, и только голубое небо над головой действует на меня умиротворяюще. Давайте погуляем еще немного по Матагорде. Очень милый городок, не правда ли? Надо же нам как-то скоротать время. А может, вы хотите сыграть в карты?
– Вообще-то я не игрок и в будущем постараюсь не увлечься игрой.
– И будете совершенно правы, молодой человек. Но здесь играют все, и чем дальше в глубь Мексики, тем больше и азартнее. Там муж играет с женой, а кот с мышью, и часто расплачиваются ударом ножа. Итак, раз вы не играете, пойдемте прогуляемся. А потом перекусим и отправимся на боковую. В этой благословенной стране человек никогда не знает, где и когда ляжет спать) вечером.
– Не сгущайте красок, сэр.
– А вы не забывайте, что находитесь в Техасе, здесь еще нет порядка. Вот мы, к примеру, собрались плыть в Остин, но один Бог знает, попадем ли мы туда. Мексиканская война затронула территории по ту сторону Рио-Гранде. Поэтому, когда будем гоняться за Гибсоном, придется считаться не только с его действиями, но и с обстановкой. А если Гибсону вздумалось прервать путешествие в Остин и сойти на берег где-нибудь в другом месте, мы должны будем сделать то же самое.
– Но как мы узнаем, что он сошел на берег?
– Будем расспрашивать. Это по Миссисипи суда несутся на всех парах, здесь же, по Колорадо, идут не спеша, и в каждом городке у нас будет по крайней мере полчаса на расспросы. Кроме того, мы должны быть готовы сойти на берег даже там, где нет ни города, ни гостиницы, в которой можно переночевать.
– В таком случае что же будет с моим сундуком?
Олд Дэт рассмеялся:
– С вашим сундуком?! Да кто же в наши времена таскает за собой сундук?! Сундук - это пережиток, молодой человек. Если бы я захотел взять с собой все, что может пригодиться в путешествии, недалеко бы я уехал. Возьмите только то, без чего совершенно невозможно обойтись, а остальное приобретайте в пути по мере надобности. Простите старику любопытство: что же такое важное
– Одежду, белье, туалетные принадлежности...
– Все это прекрасные вещи, но они продаются в любой лавочке, а там, где их нет, можно обойтись и без них. Рубаху носят, покуда она не распадется на клочки от ветхости, и только потом приобретают новую. Туалетные принадлежности? Не в обиду будь сказано, сэр, но всякие там щетки для волос, ножницы для ногтей, помада для усов и тому подобная чепуха унижают мужчину. А вся та бутафория, с помощью которой вы меняли свою внешность, здесь вам не пригодится: в Техасе нет необходимости скрывать лицо под накладной бородой. Вся эта романтика не приведет вас к цели. Здесь надо действовать осмотрительно и серьезно.
Он остановился, осмотрел меня с ног до головы, рассмеялся и продолжил:
– Вы сейчас одеты так, что не стыдно войти и в гостиную знатной дамы, и в ложу театра. Но Техас -не гостиная и не ложа театра, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предвидеть, что ваш прекрасный сюртук скоро превратится в рванье, а модный цилиндр - в гармошку. Вы знаете, куда подался Гибсон? В Техасе он не останется. Если он хочет уйти от погони, ему надо покинуть пределы Соединенных Штатов. А тот факт, что Гибсон избрал путь через Техас, дает нам основания предполагать, что он собирается в Мексику, где идут военные действия и где в суматохе легко затеряться, откуда его никто и никакая полиция не сможет доставить в Нью-Йорк.
– Вероятно, вы правы. Однако я думаю, собирайся он в Мексику, ему проще было бы добраться до одного из тамошних портов.
– Ничего подобного. Вы вынудили его так спешно покинуть Новый Орлеан, что он сел на первый попавшийся пароход. Кроме того, все мексиканские порты в руках французов, которых он, как я полагаю, тоже не жаждет видеть. У него нет выбора, ему остается дорога по суше, а так как он очень осторожен, то постарается обойти города стороной. Вполне возможно, он минует Остин и сойдет где-нибудь по пути. К Рио-Гранде ему придется добираться верхом, отыскивая, по возможности, безлюдные места. И вы собираетесь последовать за ним в цилиндре, сюртуке и с сундуком? Не смешите меня!
В глубине души я признавал правоту Олд Дэта, но мне вздумалось подшутить над стариком, поэтому я с притворным отчаянием посмотрел на мой еще совсем новый костюм. Олд Дэт принял все за чистую монету, дружески похлопал меня по плечу и принялся утешать:
– Не расстраивайтесь, сэр. Ваша прекрасная одежда совершенно не годится для здешних мест. Расстаньтесь с ней без сожаления. Сходите к торговцу, продайте свой ненужный хлам, а на вырученные деньги купите добротную трапперскую обновку. Надеюсь, ваши хозяева не поскупились и отвалили вам солидную сумму на дорожные расходы.
Он был прав.
– Значит, все в порядке, - подытожил Олд Дэт.
– Снимите эти одеяния, они не подходят тому, кто ездит верхом и стреляет: Кстати, лошади вам тоже понадобятся, но покупать их здесь не стоит: кони тут плохие и очень дороги. А подальше в прерии любой фермер продаст вам задешево хорошую лошадку. А вот седло надо купить здесь.
– Боже мой! Вы и мне прикажете бегать с седлом на спине?
– Почему бы и нет? Вы стыдитесь показаться в таком виде на людях? Да кому какое дело? Если я ношу седло на спине, значит, мне так нравится. А захочу, куплю диван и будут таскать его по прерии. И заставлю раскаяться каждого, кто осмелится ухмыльнуться. Стыдно должно быть тогда, когда тебя оставляют в дураках или ты сам совершаешь грех. Представьте себе, что Гибсон с Уильямом Олертом сошли на берег, не добравшись до Остина, купили лошадей и отправились дальше верхом. В таком случае хорошее седло просто необходимо! Вы вольны поступить, как вам угодно, но если желаете ехать со мной, послушайтесь моего совета. Только решайте поскорее, у вас нет времени на долгие раздумья.