Белый Бурхан
Шрифт:
— Он просит тебя сказать об этом людям. Только теперь Чет поднял голову, и Яшканчи увидел в его глазах удивление:
— Почему я? Об этом людям можешь сказать и ты!
— У тебя есть непорочная дочь, которой небо может подать свой знак! Ыныбас сказал, что хан Ойрот в горах и многие люди его видели… Почему бы его не увидеть и Чугул?
Чет вздохнул:
— Что ему делать в Терен-Кообы? Есть сотни других долин!
— Хан Ойрот — хозяин Алтая! — пожал Яшканчи плечами. — Какая ему разница, где и кому показаться?
— Слухи в горах разные ходят. Да и люди появились чужие. — Чет медленно набил
— Мы о многом говорили с ним…
— Три дня назад к нему зашли двое, купили мяса и ушли. Чегат говорил, что никогда не видел таких охотников. Скорее, они были воины: одеты одинаково, косичек нет, в руках винтовки…
— Воины?.. Что ж, если хан Ойрот собирает воинство Шамбалы, то почему в горах не появиться воинам? Ведь русские Алтай так просто никому не отдадут!..
— Где воины, — вздохнул Яшканчи, — там всегда война…
— Война нас не касается! — отмахнулся Чет. — Алтайцев даже русский царь не берет на войну!.. [146] Да и не умеют алтайцы воевать!
— Умеют… Дед деда Адучи говорил, что были времена, когда Чеча с монголом Чадаком воевал, потом с китайцами зайсан Менко воевал… Много было войн в наших горах, Чет!
Они долго еще сидели на камне, выкуривая каждый свою трубку и набивая свежим табаком, но так и не могли наговориться. Прощаясь, Чет сказал задумчиво:
146
Впервые алтайцев, как и представителей других малых народов России, призывать в армию начали в 1916 году и только на тыловые работы, хотя вопрос об этом поднимался накануне русско-японской я первой мировой войн. (Примечания автора.)
— Кто бы ни был этот хан Ойрот, которого привел наш древний бог Бурхан, но хорошо, что он пришел! Может, в головах кое у кого рассветать начнет…
Хан Эрлик силен и грозен только для простых людей. Для богатырей он ничтожество. Они всегда проникали к нему под землю, выламывали двери его чугунной юрты, выволакивали сильнейшего из князей тьмы вместе с его шулмусами-оборотнями на солнечный свет и ставили им всем на лбы свои раскаленные на огне клейма. Но никогда не решались убить — людям нужны силы, которых бы они боялись, страх перед которыми держал бы их в узде повиновения…
У богатырей все не так, как у людей! Стало им темно — хватают молнию с неба и зажимают ее между скал; надо им куда-то срочно съездить — садятся верхом не на аргымака, а на птицу Каан-Кэрэдэ; [147] пришла нужда одному богатырю с другим поговорить — вырывает из хвоста коня длинный волос и по нему передает свои слова и мысли… Богатырям — хорошо! Они все могут и все умеют! А как жить простым людям?
Чегат вздохнул и, сложив кнут, вынырнул из аила.
Вовсю полосовал дождь, гром раскалывал горы, молнии разрывали небеса… То не было дождей все лето, а то зачастили вдруг, чуть ли не каждый день! Теперь до первого снега не дождешься сухих солнечных дней!
147
Каан-Кэрэдэ (инд.
Как все-таки слаб человек… Ни горы местами поменять, ни тучи разогнать, ни реки в нужные русла направить. Потому и придумали люди себе богатырей-заступников, что сами бессильны не только перед Эрликом, но даже и перед этим вот дождем…
Сквозь густую сетку воды, льющуюся с неба, замаячила фигура всадника. Кто бы это в такую погоду? Кому приспела нужда?
Чегат сложил ладони, подставил их ко рту, крикнул:
— Левее бери! На солонце скользко, можешь коня уронить!
Всадник послушно свернул в сторону, а когда подъехал ближе, Чегат узнал Чета. Гость был желанным, хотя и неожиданным.
— Что-то случилось, Чет? — встревожился Чегат.
— Ничего не случилось. Подумать приехал, поговорить.
— Подумать? — переспросил Чегат недоуменно. — Проходи.
Ветвистыми рогами переплетаются друг с другом узоры на сармыге глазами ведешь по ним, а хочется провести пальцем! Так и сейчас Чегату захотелось провести пальцем по морщинистому лбу Чета, чтобы стереть непривычные борозды, разгладить их. Раньше Чалпан чаще улыбался, чем хмурился, а за последние две недели совсем переменился и стал чем-то похож на своего мрачного друга Яшканчи… Что за тайна связала их? Что Оинчы поручил Яшканчи передать Чету?
Жена Чегата — Кюдейим — подала гостю араку, но Чет отказался и попросил горячего чая. Потом, сняв халат, протянул его хозяйке:
— Повесь куда-нибудь, чтобы подсох немного-Синяя сатиновая рубаха, которую Чет не снимал с себя с весны, выцвела и побурела под мышками, засалилась до черноты у ворота. Значит, оттуда, сверху, и расползаться начнет… А рубаха — хорошая, новая, мог бы и поберечь! Но он ничего не бережет и не ценит, кроме собственной совести.
— Ты доволен своей жизнью, Чегат? — спросил он глухо.
— Сейчас доволен, — ответил Чегат с достоинством. — Овцы сытые, кони бойкие, коровы дают молоко, козы — пух…
Чет поморщился:
— Я не об этом у тебя спросил!
— А что еще? Жена у меня хорошая, дети растут умные, аил новый и теплый, зимняя одежда есть, ружье с патронами тоже…
— И лучше жить не хочешь? Чегат развел руками:
— Эйт! Что с тобой? Кто же из алтайцев лучше жить не хочет!
Лицо Чета замкнулось. Чегат не понял его главного вопроса и не скоро еще поймет. А может, и вообще никогда не поймет…
— А что бы ты еще хотел иметь, Чегат?
— Шелковую шубу. Как у зайсана Эрчима и других баев.
Ответил не задумываясь. Значит, рано или поздно, но купит себе шелковую шубу! А там и бляху к этой шубе заслужит!
— Кончился дождь?
Хозяин поднялся, открыл и снова закрыл дверь-эжик:
— Нет еще.
— Все равно надо ехать! Подай мой халат, Кюдейим… От коня шел пар, будто он не стоял с подветренной стороны аила, а варился в большом казане. Значит, похолодало, и жди теперь раннего снега в горах…