Белый гонец
Шрифт:
– Перемирие каламом на пергаменте, а не каленой стрелой в спину заключают!
– Больно горазд на язык, смотрю, стал! Иди теперь, погляди: совсем они ушли или как? А ну, стой!
– Ну? – приостановился Славко.
– Распахни полушубок!
– Холодно, дед!
– Делай, как я велел!
Славко со вздохом приоткрыл полы овчины, и все увидели большой охотничий нож, который он успел спрятать туда, подальше от глаз деда Завида.
– Это еще что? – вопросительно показал
– Да так, на всякий случай, от зверя… - пробормотал, неопределенно пожимая плечами, Славко.
– Знаю я, как этот зверь называется - хан Ласка? – понимающе кивнул дед Завид и требовательно протянул ладонь.
– А ну-ка, давай мне его сюда!
– Ой, скорей забери у него нож! – испуганно воскликнула обычно поддерживающая во всем Славку статная женщина, и даже всегда перечившая ей худая, правда, с явной издевкой поддакнула: - А то мало ли что опять будет?..
– Ну? – грозно повторил старик.
– Ладно…
Славко покорно протянул нож и отскочил назад:
– А плетку я себе оставлю, вместо ремня будет!
– Будет-будет! – разрешил дед Завид.
– А теперь иди! Да поскорей возвращайся. Я с тебя этой самой ханской плеткой - три шкуры спускать буду!
– Ага! Это я сейчас! Это я – мигом! – кивнул ему Славко и, ворча себе под нос: «Так я тебе теперь и поторопился!» - бросился к тому месту, где последний раз виделся с половцами…
Глава четвертая
Кто есть кто
1
– Страшная притча!
– зябко передернул плечами Стас.
За окном громко, настойчиво забарабанил дождь: подъем!.. подъем!.. Стас нехотя потянулся и открыл глаза.
Это же надо – уснул!
Ложился – солнце вовсю светило, а теперь вон как льет…
Он сел в кровати, посмотрел на лежавшую у подушки печать, улыбнулся ей и помрачнел.
Ему бы радоваться сейчас, да что там радоваться - плясать от такого подарка. Шутка ли – вещь, которую, возможно, и даже не возможно, а наверняка держал в руке сам Мономах! Он и мечтать не мог о таком! Но то ли потемневшее среди бела дня небо, то ли осадок, который остался после слов Лены, с самого пробуждения омрачили ему эту радость.
Он встал и торопливо направился к двери.
Да, он дал Ване слово никуда не выходить из дома. Но… разве поспоришь с настойчивыми требованиями природы?
Во дворе он пробежал к темневшему в самом углу деревянному домику, похожему на скворечник, заметив по пути, что и весь их огород тоже перекопан, скорее всего, Ваней, и уже собрался возвращаться в дом, как вдруг услышал полувопросительное:
– Вячеслав?..
Стас не привык к своему церковному имени - так его называли только в храме во время
– Стас!
Тогда он повернул лицо и увидел стоявшего за забором соседа, бывшего вице-губернатора области, коротавшего пенсионные дни в Покровке.
– Григорий Иванович! – обрадовался Стас, бросаясь к забору.
– Узнал? Молодец! – похвалил сосед и оглядел Стаса.
– А вот тебя уже можно и не признать! Это в моем возрасте люди почти не меняются…
– А вот вы изменились! Честное слово! Помолодели, вся болезненность, бледность куда-то ушли!
– Ладно-ладно… будет тебе! Я еще в своем кабинете лести наслышался… – проворчал, впрочем, не без удовольствия Григорий Иванович и поинтересовался: - А родители где?
– Отец в клинике, мама дома! – махнул рукой в сторону далекой Москвы Стас.
Григорий Иванович сразу как-то ссутулился, постарел.
– Жаль… - искренне огорчился он.
– Значит, ты приехал один? Решил немного перед школой отдохнуть в наших краях?
– Да, и заодно дом наш продать! – подтвердил Стас.
– Дом? – оживился Григорий Иванович и с недоумением посмотрел на Стаса: - Как же ты собираешься это сделать? Ведь тебе еще нет восемнадцати лет!
– Лет нет, а доверенность есть!
– И… на кого же?
– На Ванькиного отца!
– Та-ак… - Григорий Иванович с интересом поглядел на юношу.
– А ну-ка, пошли ко мне!
Он жестом позвал Стаса следовать за собой, но тот с виноватым лицом отказался:
– Н-не могу!
– Почему? – удивился Григорий Иванович. – Я тебя жареными кабачками угощу! Со своей, между прочим, грядки!
– Да не могу я! – в отчаянии оглядываясь на свой дом, пробормотал Стас.
– А что такое?
– Ваньке слово дал не выходить никуда до его возвращения…
– Ах, Иоанну… Этому проходимцу?
– Брови Григория Ивановича сурово двинулись к переносице.
– Вот оно что… Все ясно. Но не беда! Как говорится, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет…
– К горе! – охотно подхватил Стас, в свою очередь радушно приглашая соседа к себе. Его совесть была спокойна. Он ведь дал слово Ване только не выходить из дома, а о том, что кто-то придет к нему, не было сказано ни слова!
Следуя за Стасом, Григорий Иванович вошел в комнату родителей, с видом знатока простучал костяшками согнутых пальцев стены, посмотрел на пол, потолок и вздохнул:
– Хороший дом. Жалко. Еще лет пятьдесят смог бы стоять!
– А чего его жалеть? – удивился Стас.
– Другие в нем будут жить!