Белый город
Шрифт:
Получались маленькие фонарики. Давняя мечта, зародившаяся ещё в пещерах Паучьего Замка… Вообще, все мои гигантские творения начали получаться маленькими. Удавалось резать каменные плиты. Хоть прямо, хоть фигурно. Стал бы скульптором, но пространственного воображение — никакого! Но резать-то могу!
Я даже научился создавать нечто "из воздуха", только вместо фруктов или золота, к моим ногам падали бесформенные гадкие массы, напоминающие большие коровьи лепёшки. К сожалению, они оказывались ни каменными, ни железными и не были ни к чему пригодны. Даже не горели… Но это пока!.. Зато, несколько моих летучих костюмов уже осваивались вместе с Кайтаром над камнями, ещё
А вот, двери не удавались совсем! Хоть они и манили меня своей сказочной способностью мгновенно переходить в дальние области. Представить только! Не надо бегать, затрачивая на это несколько дней, и набивая кровавые мозоли, можно безгранично расширить пределы охраняемых территорий и мгновенно сообщать об опасности… Мечта!..
Учитель терпеливо пояснял в сотый раз. Надо, всего лишь, точно, до мелочей, представить себе место высадки и притянуть этот пейзаж к себе как стенку мыльного пузыря. И всё, гуляй! Изображение двери — простой фантом, который служит только линией, чтобы обозначить границу. И ещё скрывает чужое место от посторонних глаз.
А главное, бояться совершенно нечего! Куда бы ни попал через колдовской проход, легко выскочить обратно и закрыть незнакомую территорию, в которой могут оказаться и враги, и звери. Не стоит только пытаться проникнуть в сложные рельефы, чтобы не оказаться внутри скалы или кучи земли. Только туда, где ровные поля, поляночки…
А всё равно не получалось! Воображение подводило! Природа пренебрежительно "не читала" мои образы. Пытаясь обмануть её, я даже пробовал представить пустоту… Снежное поле… Простое ровное, белое пространство, неважно, в каком конце планеты… Бесполезно!… И сущим издевательством звучало постоянное напоминание гнусавым голосом: "…прошёл, закрой дверь, воигн! Сразу закрой, а то потеряешь её, а пространгство не любит перекосов…"
Какое там "прошел"!… Пустыри, на которых я экспериментировал в гордом одиночестве, уныло издевались над моими потугами скучной неизменностью своих серых пейзажей. В такие мгновения я чувствовал себя маленьким и униженным, обиженным ребёнком… Но даже пожаловаться было некому, занятия требовали осторожности и интимности, да и покусанная гордынька не давала желания с кем-то делиться своими проблемами. Только принцу я бы рассказал о неудачах, но он пропал куда-то надолго по своим монархическим делам, а, может быть, также мучался от бессилия в своих занятиях?
Так прошла верхушка зимы… Канчен-Ка старательно делала вид, что она и в серьёзном положении продолжает оставаться воином. Каждый день моя жена выскакивала из дома в форме, с кинжалами на боках, и нарезала бегом среди кустов по парку круги, которые становились всё неуклюжее и короче, а за ней вприпрыжку катился доктор, мотали юбками служанки и с хохотом и дикими прыжками носилась моя сестрёнка, которой дикий образ жизни нравился больше, чем скучные дежурства в штабе или мытьё посуды.
Мама тоже выходила на ступени парадной лестницы с малышкой и с улыбкой и тревогой провожала смешную процессию взглядом. Потом они всасывались в дом и я там был совершенно лишним существом, начиная понимать отца, постоянно мечущегося в толпе близких от семейного одиночества.
Однажды утром он даже заявил, что возвращается домой! Собрал свою потёртую корзину, пренебрегая подаренным рюкзаком, надел старую клановую шкурятину, и с кислейшей тоской во взгляде, направленном в никуда, двинулся на выход…
Пришлось долго уверять, что
Занявшись делом, отец, наконец-то повеселел, прекратил наши прогулки и стал мотаться по гарнизону целыми днями, освободив мою голову от глупых, хоть и насущных вопросов бытия. А главное, совершенно перестал ворчать.
Это был, наверно, самый спокойный период моей жизни на Кее. Уже почти полгода не появлялись на горизонте враждебные силы, только торговцы, да артисты нарушали спокойствие маленькой площади. Меня не дёргали спешными вызовами во Дворец… Мои юные воины отыграли десяток свадеб, после чего на единственной, пока, улице прибавилось незнакомых жителей, кланявшихся, как положено, по правилам приличия. Для них я был фантастической и одиозной фигурой — победитель хассанов, колдун мальчишка со странными замашками, кларон с непонятными манерами, которого их сын или дочь называет "брат"… Нелепица!.. То ли бояться его, то ли любить?.. Голову сломаешь… уж лучше шею согнуть…
Зима здесь, на южной границе, не мучала иритов морозами, зато частенько загоняла их в дома ветрами с ледяным дождём и мокрым снегом… Каждый новый путешественник встречался с любопытством и восторгом, он нёс новости, которых так не хватало и которые долго потом обсуждались…
Поэтому весть о паре аралтаков, везущих коляску принца, не застала меня врасплох и позволила успеть произвести все ритуальные переодевания в своём поместье. Повозка в столице была только у Верта. Будь принц один, он не стал бы двигаться в коляске, значит гость, которого его величество везет с собой, заслуживает такого внимания. Тем более, что сзади пылил отряд охраны и дополнительные аралтаки для смены.
Но даже моей фантазии не хватило, чтобы угадать титул посетителя. Клар Фастарл, Советник короля Сарпании, его правая рука, до сих пор считавший, что Белый Город — всего лишь пустырь, утыканный костями аргаков, мой вечный противник в дворцовых спорах, который мне, тем не менее, был очень симпатичен своей грамотностью и преданностью не только королю, но и его подданным.
Он свежими глазами, с чистым, детским любопытством, смотрел на мой скромный по королевским масштабам дом и, казалось, нисколько не устал от длительной тряски, вот только ноги слегка подкосились, коснувшись земли и я поспешил подставить свои руки для поддержки, что закончилось чуть ли не объятиями, к умилению и радости моих близких.
Впервые все помещения оказались заняты почти полностью. Комнаты принцу, Советнику, дополнительные слуги, спальная комната охраны, и помещение для вахты, мне и в голову не приходило, что два вельможи могут занимать столько места сразу… Поэтому полдня до ночи не прекращалась суета, густые запахи с кухни, мельканье чепчиков служанок и контрастом застывшие скульптурами фигуры караула… Наверно, я не раз нарушил ритуал приёма, но гости, к счастью, отнеслись к этому снисходительно.
Серьёзный разговор начался только ночью, после отдыха, приведения себя в порядок и ужина. Для беседы пришлось спуститься в подвальные помещения, грубо обработанные пещеры, где подслушивание исключалось абсолютно, здесь даже камина не было, так как любые печи требуют для себя труб, по которым очень хорошо летит звук… Какое-то время стояло молчание в абсолютной тишине, охраняемой каменными сводами, нарушаемой только дыханием четырёх мужчин.