Белый клинок (Дракон Конга - 7)

Мазин Александр Владимирович

– Не у меня - у нее!
– Зодчий кивнул на Эйрис.

– Я получила предупреждение!
– сказала женщина.
– Этой ночью!

– Кто?

– Не знаю! Но - враги!

– Это все?

– Нет. Думаю, тебя заинтересует еще одно, довольно странное видение о моем сыне. Кажется, я знаю, где он.

– Где?
– в один голос воскликнули трое мужчин.

– Этой ночью он был в Вечном Лоне!

Конг. Осень тысяча двенадцатого года

– Выехали!
– сказал Повелитель Демонов.

– На

запад!
– подтвердил Уанх, Дыхание Мощи, и мысленно передал свое желание дракону. Передал и уставился на широкую спину эдзамского мага. Прежде эдзак был бы осторожнее, но сейчас, когда из собранных Мощный-как-Пламя их осталось только двое, Повелитель Демонов мог не опасаться коварства Уанха.

– Вовремя!
– произнес Уанх.

Голос у него был звучный, красивый, маг сам подобрал его.

– Сойдутся точь-в-точь у моста, если проследим!

– Мы проследим!
– не оборачиваясь, произнес эдзак.
– И побережемся!

– Да!
– произнес Уанх и мысленно вернулся к тем, что ушли. Четверо из них обладали силой, превосходящей совокупную мощь Уанха и эдзака. Но они ушли, а он, Уанх, - жив. Сначала такое пугает, а потом прогоняет страх.

– Они сойдутся! Конг и Империя!
– уверенно сказал Дыхание Мощи.
– Угли горячи. Нужен только ветер. Пожар разгорится!

Повелитель поглядел на Око Небес. Он любил сияние солнца.

– Омбам подошел, - заметил он.
– Добрую сеть не порвать и кугурру.

– Очень большому кугурру!
– отозвался Уанх. Оба рассмеялись, чтобы окончательно изгнать страх.

"Очень большой кугурр" тоже рассмеялся и мысленно велел своему дракону снизиться и лететь на юго-запад.

Шел седьмой день первого месяца осени. День Быка. Время сбора урожая.

Глава двадцать третья

А еще в землях сих обитает паук Зеленая Голова, что плетет летучую сеть с ядовитой клейковиной. Растянувши на трех нитях сеть свою над звериной тропой, ждет паук. И если пройдет кто, зверь или человек, немедля перекусывает хищный тяжи, и падает сеть на добычу. А следом падает и паук.

Даже если опытный лучник успеет поразить его меткой стрелой, накрывает сеть человека и убивает ядовитым прикосновением.

Однако ж воину в полном облачении или охотнику, что позаботился загодя о защитительном плаще, - довольно убить паука. Так предусмотрительность, ум, рука быстрая и мужество хладнокровное обещают победу. Но отними любое из качеств - и станет плоть человеческая гнилым мясом...

Из "Наставления стражу границ Хора"

Северный Конг.

Осень тысяча двенадцатого года

Робур, сын Гардараса, скакал на полкорпуса впереди первого из своих всадников. Он всегда поступал так, выказывая отвагу. Самому себе. Первая стрела - первому.

И он, Асенар, сумеет избежать ее куда лучше любого из воинов.

Белый с черными кольцами пард-полукровка, рослый, выносливый, быстроногий, как хасец,

мог бежать и вдвое против теперешнего. Но Робур сдерживал его бег: сейчас счет идет по последнему. Слабые остались в Ли-гоне. Их, кстати, оказалось совсем немного.

Робуру Конг нравился. Богатая страна. Почтительные простолюдины. Приятно, что его семья унаследует долю здешних жирных земель. Непременно унаследует, раз он, Робур, сын Гардараса, присоединит к Империи ее утерянные владения. Добрая земля. Немного варварская, правда...

Робур засмеялся. Ему пришла на ум старая песня, что рождена была еще во времена Вэрда Смелого - тоже варварская, но живучая, как леопард. Робур мог поклясться, что из десяти воинов-моряков девять знают ее наизусть.

Повернувшись к своему жезлоносцу, он подмигнул. Жезлоносец, благородный из Аттура, улыбнулся в ответ. И улыбка его стала еще шире, когда Робур запел:

– Травы полей,

Скачи, мой друг, скачи!

Пахнут острей,

Когда звенят мечи!

Травы полей!

Зеленое руно!

("Скачи, мой друг, скачи!" - грянуло за спиной Робура.)

– Играй мое вино!
– рявкнул светлорожденный так, что его пард прижал круглые уши и покосился на всадника.

– Алое вино!
– пел светлорожденный,

В груди моей играй!

("Когда звенят мечи!" - рявкнула тысяча глоток.)

– Мой рог ревет: "Пора!"

("Скачи, мой друг, скачи!")

– На полчища врагов!

("Твой рог ревет: Пора!")

– Тур слышит наш рев!

И пятитысячное войско Робура разразилось громом боевых кличей, визга, свиста, ора, к которым тотчас прибавилось возбужденное рыканье пардов: какофония столь оглушительная и устрашающая, что трудившиеся в окрестных садах крестьяне побросали мотыги и попрятались кто куда.

– Вино горячо!
– запел Робур, когда рев за его спиной стих.
– В груди веселей!

Когда звенят мечи,

Готовя постель,

Добрую постель

Из политых трав!

Стрелы бьют в цель,

А меч всегда прав!

Добрая земля!

("Скачи, мой друг скачи!" - отозвались позади.)

– Наши поля!

("Когда звенят мечи!")

– Зеленое руно!

("Играй, вино, играй!")

– Ударим стеной!

("Твой рог ревет: Пора!")

– Скачи, мой друг скачи!

"Скачи, мой друг, скачи!" - отозвалось еще трижды, прежде чем песня иссякла, оставив лишь топот тысяч пардов.

Пард Робура попытался удлинить прыжки. Он чуял настроение хозяина. К тому же дорога от Лигона к Кесану была прямой, как полет стрелы. И пустынной. Столб пыли, поднимаемой войском, виден издалека, и всякий путешествующий спешит убраться подальше.

Робур настолько привык к виду пустынной дороги, что даже удивился, заметив впереди человека.

Человек стоял прямо посередине тракта. Лицом к скачущим всадникам.