Белый конь на принце

Донцова Дарья

Илья обожал Асю. То, что девочку никак нельзя была назвать красавицей и умницей, отца не смущало. После рождения дочери он разделил окружающих на два лагеря: те, кто любит Асю, и все остальные, последних Илюша вычеркивал из своей жизни навсегда. Когда лучший друг Ильи Роберт Крамов воскликнул:

– Ася хромает, ее надо срочно показать ортопеду, – Илья молча открыл входную дверь и приказал приятелю, с которым десять лет сидел за одной партой:

– Убирайся.

– Я не хотел никого обидеть, – опомнился Роберт, – всего-то акцентировал твое внимание на проблеме, посмотри правде в глаза, Ася – инвалид.

– Убирайся, – повторил Илья, – и больше к нам не приходи, никогда!

Ни

Дина, ни Антонина Федоровна тоже не имели права усомниться в красоте и талантах Аси. Уж на что Илюша обожал мать, во всем ей подчинялся, исполнял любые ее капризы, но когда та опрометчиво обронила: «Ася, наверное, не сможет самостоятельно есть, у нее правая рука плохо развита», – почтительный сын вскочил с места и заорал: «Молчать! Она лучшая! Еще одно плохое слово о девочке, и я за себя не ручаюсь!»

Антонина испугалась и сделала нужные выводы: теперь она расхваливала внучку на все лады, а день, когда Ася смогла самостоятельно включить свет в комнате, бабушка превратила в семейный праздник.

Глава 21

Несмотря на успехи Дины в области гостиничного сервиса, материальное положение семьи оставалось сложным. Илья требовал, чтобы Асю одевали как маленькую принцессу и покупали ей дорогие игрушки.

– Моя дочь никогда не будет нуждаться, – гордо заявлял папаша, – у нее должно быть только самое лучшее.

Может, это было и неплохим желанием, но деньги на наряды, фрукты, кукол, врачей и прочее добывала Дина, которая давным-давно из щадящего режима работы (сутки на рецепшен, двое дома) перешла на экстремальный: семьдесят два часа за стойкой – двадцать четыре на восстановление сил. Спать в отеле приходилось урывками, зато денег стало в несколько раз больше, а управляющий всем ставил Войтюк в пример.

В мае Римма вышла на балкон, чтобы повесить белье, перегнулась через перила и увидела Антонину Федоровну с внучкой, девочка была разодета, как кинозвезда на красной дорожке перед вручением «Оскара».

– Помаши папе ручкой, – сюсюкала Антонина.

Асечка сделала пару неловких движений.

Илья поцеловал дочь и ушел. Девочка попыталась побежать за ним, упала и зарыдала. Отец уже завернул за угол, он не видел, какие события разворачивались в пустом дворе. Антонина рывком поставила внучку на ноги и со злостью шлепнула, Ася замолчала. Бабка подвела девочку к высокой скамейке, усадила и приказала ей, как собаке:

– Сидеть!

Ася замерла.

Римма вешала на веревку бесчисленное количество детских колготок и спустя короткое время услышала рев, она посмотрела вниз. Антонина волокла за руку вопящую Асю, та не хотела идти в подъезд, упиралась, но бабка упорно тащила капризулю. Почти у самой двери Войтюк не сдержалась и наподдала внучке с такой силой, что та упала на колени. Телесное наказание подействовало на плаксу парадоксальным образом. Как правило, после рукоприкладства малыши начинают орать еще громче, но Ася живо замолчала, кое-как встала и поплелась домой, не издав больше ни звука.

– Правда, странно? – спросила у меня Римма.

– Только не для ребенка, который приучен к тумакам, – мрачно ответила я, – если тебе постоянно достаются колотушки, быстро просекаешь простую истину: довела взрослого до раздачи зуботычин, немедленно замолчи, вторая оплеуха, как правило, оказывается крепче первой, третья еще больнее. Похоже, бабушка втихаря поколачивала Асю.

– И я о том же подумала, – кивнула Римма.

– Ты сказала о своих наблюдениях Дине?

– Намекнула, аккуратненько так спросила: «Тебе не кажется, что Антонина строга с Асей?» – а Дина ответила: «Если девочку сейчас не воспитать, потом с ней

будет не совладать. Может, Антонина Федоровна когда Асю и накажет, так ведь не со зла!» Но мне показалось, что бабка именно со злостью орудовала, – сказала Римма, – знаешь, Ася у них очень вовремя умерла.

Я поежилась.

– Ты говоришь ужасные вещи.

Римма оперлась грудью о стол.

– Но это правда. Асю с сентября определили в особую школу, в обычную ее не взяли, Антонине хлопот прибавилось. Но главное другое. Дине предложили уехать в Египет, заведовать там отелем, который принадлежит к той же сети, что и московский. Зарплата супер! Управляющей предоставляют домик из четырех комнат, можно взять с собой семью. Контракт на три года, дальше – как получится. Илья собрался писать диссертацию, ему без разницы, где ее кропать. Антонину в Москве ничто не держит. Одна беда – Асю врач не отпустил, девочке с ее проблемами нельзя климат менять. Дина очень расстроилась, да и Илья тоже, он хотел дачу, машину и квартиру побольше, но если не поехать в Египет – конец мечтам. В Москве на все аппетиты муженька Дине не заработать, здесь ей хорошую должность не предложат, в иностранных фирмах суровые порядки. Один раз отказалась, продемонстрировала нанимателю, что семья тебе дороже службы, – и упустила шанс навсегда. Дина такая расстроенная ходила, потом прибегает счастливая, с порога закричала:

– Антонина Федоровна – святая, согласилась с Асей в Москве остаться, только просит ей в помощь няню нанять. Илюша, конечно, дергается, он без матери скучает, но это единственный наш шанс!

Муж с женой улетели в июле, а в октябре Ася умерла.

– Сомневаюсь, что такое горе можно посчитать удачей, – тихо сказала я.

Римма пожала плечами.

– С какой стороны посмотреть. Ребенка-инвалида воспитывать тяжело, и денег и сил в Асю с каждым годом приходилось вкладывать все больше. Дина хотела еще раз забеременеть, но Илья не согласился, категорично заявил:

– Появится в доме новый малыш, Асе достанется меньше любви.

Зато теперь они смогут нормального малыша родить, деньги хорошие заработают, нянька больше не понадобится, расходов меньше. Мужики не бабы, Илья быстро утешится, увидит здоровенького младенца и про Асю забудет. Поверь, всем от такого поворота событий лучше.

Я встала.

– Спасибо за вкусный кофе. Пока я не чувствую в себе сил беседовать с осиротевшей бабушкой, обращусь к ней позднее.

Поскольку моя машина осталась на парковке у банка, я пошла назад пешком, бездумно рассматривая попадающиеся по дороге вывески. Магазин «Чума». Интересно, чем там торгуют? Чумовой одеждой или возбудителями опасной болезни? Ателье, банк «Орхо», еще один банк с зазывным плакатом в витрине «Наш вкладчик никогда не потеет». На секунду я притормозила у чисто вымытого окна. Если у человека отказали потовые железы, то он либо умер, либо сильно заболел. Согласитесь, обе перспективы неприятные. Сотрудникам пиар-отдела, выдающим креативные слоганы, следует иногда включать здравый смысл.

– Вы заходите? – спросил у меня юноша в коротенькой кожаной куртке.

Я посторонилась:

– Нет.

Парень приоткрыл и тут же захлопнул дверь.

– Жесть.

– Много народа? – бесцельно спросила я.

– Ваще! – протянул молодой человек. – Я хотел на мобилу бабло бросить, но лучше внутрь не соваться.

– Чуть подальше есть «Комобанк», – посоветовала я, – загляните туда.

– Не, – помотал головой незнакомец, – на перекрестке кучу времени простоишь, светофора нет, никто не тормозит. Лучше зарулю в мини-маркет, что за парикмахерской, у них автомат стоит, очереди никакой, загрузил деньги, и гуляй.