Белый меч

Эльтеррус Иар

— Сможем, Владыка, — один из духов легко взвалил «пленницу» на плечо.

— Отлично. Тогда все, кроме назначенных — марш на дежурство. Волонтеры — ко мне.

Призраки, беззвучно стеная, потянулись вереницей вглубь каменного коридора.

— Хорошо. Оставшимся — подождать пять минут. Хребет, расскажи мне вкратце, какими способностями обладают Марай. Я уже знаю, что они могут летать, излечивать смертельно больных, проходить сквозь препятствия, не нуждаются в еде, воде, воздухе. Предполагаю, что спать им тоже не нужно. В чем еще их преимущества перед обычными солдатами?

«Еще они могут похищать энергию из живых

существ прикосновениями — это ты видел. Могут становиться невидимыми. Могут спрятаться в любом количестве в любой кусок часовни, даже самый маленький. Всю часовню на куски разбирать нежелательно, но пару шипов отломать можешь без опасений — вырастут заново».

«А внутрь машины их в обломке пронести можно?»

«Пронести можно, выпустить, пока обломок внутри — нет. Но в консервированном состоянии защитные заклятия на них не действуют, только при попытке выйти».

«Блин, что ж ты раньше не сказал. Еще таланты есть?»

«Нет, вроде бы все».

Возвращаться назад, чтобы отломать кусок часовни и извиняться перед призраками за свою глупость и непредусмотрительность, ужасно не хотелось. Стыдно, да и лениво. А пользы от сотни духов в кармане не так уж много. Ладно, будем считать, что так и надо было, хотя на самом деле он просто не сообразил узнать все возможные способы транспортировки легиона.

«Насколько надежна их невидимость? Кто и какими способами может обнаружить?»

«Хм. Дай подумать. Достаточно сильный вампир, с развитой эзотерической чувствительностью. Сканирующее заклинание Предела. Глаза эльфа — достаточно старого или тренированного специально для этого. Умертвие. Другой, более сильный призрак. Существа, приспособленные эволюцией для охоты на призраков — те же эрты, к примеру. Кажется, все из того, что я знаю. В Носфере, по крайней мере».

«Насколько велика вероятность наткнуться на что-то из перечисленного?»

«Смотря куда полезешь. В Твердыне и на Внутреннем Кольце — достаточно велика. На Внешнем и Среднем — вряд ли, там в основном смертные… По крайней мере, так было в прошлом… Я ничего не могу гарантировать в мире, где драки заселили Пик Кошмаров».

— В общем, понятно. Значит, так, вы, шестеро, отправляйтесь на материковые Кольца и любыми средствами соберите мне информацию, что там происходит. Где основные центры силы, военной и политической. Какая общественная структура. Кто уже знает о моем появлении и как знающие реагируют на это. Искать потенциальных союзников, отмечать врагов. Опасностям себя не подвергать, при первом намеке на обнаружение — отступать. Встреча здесь, через… — он быстро прикинул необходимое время, — тридцать дней. Вопросы?

— Позвольте исполнять, Владыка?

— Да. Отправляйтесь.

Духи дружно поклонились и растаяли в воздухе.

«Не очень хорошая идея, — заметил Меч. — Они, конечно, невидимы и могут подслушивать любые разговоры, но разведчик должен уметь еще и задавать вопросы — а горящему скелету довольно трудно поболтать с населением, не привлекая внимания».

«Извини, других разведчиков у меня просто нет. Есть другие предложения?»

«Воспоминания драков хотя бы».

«Уже искал. Похоже, они жили отшельниками и дела людей их не очень интересовали. Во всяком случае, тех, кого я выпил. Возможно, были профессиональные разведчики, которые занимаются другими народами, но они мне не подставились».

«Ну, можно вернуться и продолжить трапезу.

Только на этот раз выбирать более аккуратно».

«Твоя доброта просто не знает границ! Ладно, вернемся к нашим баранам…»

Он залез в машину и скомандовал Раэрону возвращаться на предыдущую «остановку».

Там, где мистика реальна, никакой мистики нет.

Этот вывод юный Володя Белов сделал для себя еще в двадцатилетием возрасте. Чудо остается чудом, лишь пока оно существует в воображении людей. Стоит ему показаться на свет, оно перестает быть чудом и становится фактором повседневной жизни. Такова психика людей, что любое, даже самое невероятное явление они легко встраивают в свою парадигму. Нужно лишь получить доказательства, что оно в самом деле существует, и активно вмешивается в «повседневную» жизнь. Прочее — дело техники.

В этом легко убедиться даже в рамках одного-единственного мира. Для обывателя убийство окутано тайной, романтическим и ужасным ореолом. Для оперуполномоченного — оно всего лишь работа, очередной досадный случай. И даже если улики собрать не удается, труп просто переходит в разряд «висяков», раздражает, но вовсе не пугает.

То же самое в любой сфере. Эльфы могут быть «дивным народом» для человека, впервые услышавшего их музыку, но для короля людей, которого наградили такими соседями — они обычная политическая головная боль. Для некроманта ходячий труп не более ужасен, чем лежачий для мента. Как только ангелы начинают регулярно являться к священнику, они перестают быть сакральными символами, становясь попросту начальством — возможно, суровым, крайне влиятельным, но никак не сверхъестественным. И наверняка уничтожение миров для кого-то тоже лишено апокалиптического величия, являясь скучной и грязной работой — наподобие уборки мусора. Но этого опыта Владимир очень надеялся избежать.

Исходя из этой логики, именно для него, пришельца извне, атмосфера Носфера должна казаться мрачно-готической. Для местных жителей она вполне нормальна и привычна.

Однако в действительности все было наоборот. Все встреченные местные жители колебались между депрессией и самоубийственной истерикой. В то же время он вроде бы не утратил здравого цинизма, хотя с вампирами впервые познакомился всего несколько дней назад.

«Не все так просто, — возразил Меч, — рационализация всего, что можно потрогать — отнюдь не обязательный атрибут человека в целом. Она характерна для культуры доминирующей, культуры, которая властна над природой и сородичами. Не случайно первыми рационалистами в вашей истории были римляне. В вашем двадцатом веке — это культура европейская, американская и советская. Для средневековых народов характерен обратный процесс — сакрализация всего и вся, даже в повседневной жизни. Рядовой житель Носфера привык ежедневно иметь дело с проявлениями куда более грозных и могущественных сил, чем доступные его пониманию. Поэтому он действует логично только в привычных обстоятельствах — но подводит под эти действия мифологическую, сакральную основу. Для такого случая, как встреча с Белым Судией, у него инструкций нет — поэтому верх берет чистое архетипическое, инстинктивное сознание. Для него нет разницы, собираешься ты на самом деле кого-то наказывать или нет. Пойми, в восприятии простого носферца ты не существо, а стихия. Слепая и безжалостная. Договариваться с тобой — все равно, что просить о милосердии вулкан или наводнение».