Белый мусор
Шрифт:
Мерде! Вся моя жизнь — лужа вонючей жидкости на полу подземного бункера, куда я вывалилась в день своего рождения. Жизнь, за которую я так боролось, будучи фаршем, оказалось обманом. То, что я совершила в Белом Кителе, невозможно оправдать ничем.
Что ж, раз умереть во сне о белом мусоре не получилось, придётся карабкаться дальше, пока искусственная жизнь держится во мне.
Нужно встать с кровати… вот так… хорошо… Стены плывут, как от контрабандной пудры из Санитарного Домена… Где я? А, ну да. В своей комнате, под арестом. Нужно
Потом подойти к кровати… вот так… стены перестали качаться как стенки палатки. Нужно встать на колени… нет, не для молитвы, как предложила бы тётя Наташа. Что бы достать из-под кровати коробку со старым бес-пилотом и запустить его, чтоб выяснить свою судьбу.
Глава 38. Суд да дело
Пока бес-пилот разогревался, я подвела итог, что мне известно на сегодня.
Клод, как и все граждане империи, изучал в школе историю Большой Беды: когда пригодная для жизни земля в течение сотни лет превращалась в раскалённые камни и чёрный песок.
Теперь Большая Беда, созданная моим безумием в Белом Кителе, обрушилась на Эскадрон Клода.
Неизвестный под псевдонимом Милорд, оказался членом парламента, человеком, которого лично знал Император Володимар Третий. Его звали Серж Шаргунов, граф де Глиссе. Шаргуновы — древний род, чья родословная длиннее, чем у Дворковичей и Михайлковых вместе взятых. При этом бедны, ибо тратили все свои средства на поддержание статуса богачей. Шаргуновы занимались делами, которые не принято открыто вести среди знати такого ранга: растениеводство и животноводство. Через подставные компании они владели десятком подобных Белому Кителю ферм.
Как и предполагал Гоша, Серж Шаргунов успел укрыться в бомбоубежище. Был ранен, но выжил. Последствия за это посыпались одно за одним.
Жандармерия изъяла у Эскадрона лицензию на осуществление военной деятельности. Банк временно приостановил обслуживание счетов компании. Силовое противостояние между конкурентами не запрещалось законом. Но влиятельные Шаргуновы стремились наказать и Эскадрон Клода и Буртумье. Родственники требовали признать нападение на Белый Китель покушением на жизнь государственного чиновника.
Очень кстати пришлась смерть двух гражданских, жены и дочери мелкого служащего Белого Кителя. Сам он занимался на ферме транспортной логистикой и отсутствовал во время нашего налёта. Жена впервые попала в силовую конкуренцию. Не зная как себя вести, боялась покинуть дом.
Жан-Люк, рассказывала мне тётя Наташа, не спал сутками, встречался с людьми из парламента или Жандармерии. Убеждал, что произошедшее несчастный случай, а не злой умысел. Самое важное было не дать провести в суд версию о покушении. Слишком много желающих было прибрать к себе земли Эскадрона в случае его банкротства.
Буртумье тоже попал под волну Большой Беды, как заказчик. Подключил свои связи, и совместными с Жан-Люком усилиями они отбивались от атак адвокатов и следователей жандармерии.
Жан-Люк использовал своё влияние в корпорации. Смог открыть новую
Мою роль в деле, названном прессой «Геноцид в Белом Кителе», скрывали из-за причастности «Глапп Корпорасьён». Ведь на момент происшествия я оставалась их «проектом». Уверена, корпорация задним числом закрыла исследования и уничтожила компрометирующую документацию. Даже если их причастность всплывёт, они всегда могут указать, что подозревали об эмоциональной нестабильности «синтезированного существа», поэтому и прекратили держать меня в лаборатории. То есть вся вина ложилась на руководство Эскадрона Клода. Впрочем, этот пункт и был прописан в контракте с «Глапп Корпорасьён».
Командан Клод был признан виновным в превышении силы. На Эскадрон наложили штраф в минус сколько-то тысяч эльэкю в месяц. Эскадрон обязан был оплатить лечение графа Шаргунова. Дело наконец закрыли.
Судебная суматоха заняла около месяца. На время судебных слушаний все бойцы Эскадрона были отправлены в отпуск. В Форт-Блю остались только офицеры и студенты военной академии, которых распределяли по ПВК для прохождения практики.
Весь этот месяц я находилась под арестом в своей комнате. Раз в день разрешали прогулку на плацу, а раз в неделю — посещение фехтовального зала, совершенно идиотская привилегия.
Никто не хотел фехтовать с сумасшедшим существом.
Я вытолкнула бес-пилот из окна. Предосторожностей не соблюдала. Совершенно безразлично, заметят его или нет. Смелость безразличия сработала: ни один из дежурных на плацу или у ограды не заметил движения.
Заранее выпустив щупальца аудиосенсоров, бес-пилот взмыл к окну кабинета Жан-Люка.
По донесению тёти Наташи, я знала, что сегодня директор и командан должны решить, что делать со мной.
Глава 39. О вреде блонамина
На экране я видела: Клод и Жан-Люк в кабинете вдвоём. Заходящее солнце налепило жёлтый прямоугольник на стене за спиной Жан-Люка. Управляющий директор устало курил. Клод сидел в кресле напротив. Между ними стояла бутылка водки и две рюмки.
Командан поднялся и пожал руку управляющему директору:
— Прости, что был груб с тобой. Ты спас Эскадрон.
— Мон ами, твой отец не зря взял меня на работу. Что теперь?
— Объявлю Жизель о нашем решении.
Жан-Люк качнулся на стуле:
— А может её того… прихлопнуть? Гражданский чип — ворованный. Родственников, кроме тебя, нет. Никто искать не будет. А? Хватит рисковать?
Клод замялся:
— Это как-то не по-компаньонски… мы к ней привыкли, подружились. Антуан — влюбился. Парни не поймут, что мы своих убиваем.
Жан-Люк утомлённо махнул сигаретой:
— Ладно, не буду лезть в ваши солдатские разборки.
Клод кивнул и налил в рюмки:
— Иногда я размышляю о том, что всё ещё молод и ошибаюсь в людях.