Белый сайгак
Шрифт:
Девочка прихватила с собой и отрезанный подол мачехиной шубы. Все-таки добро. Так они и зажили вместе… С тех пор в степи не раз цвела полынь, не раз пролетали птицы крикливыми стаями, катилось перекати-поле под свист осеннего ветра. Девочка стала красивой девушкой с серебристыми волосами, а белый сайгачонок обернулся сказочным джигитом. И вот в один радостный день джигит повел девушку через степь в белый дворец с минаретами и бассейнами. Здесь они семь дней и семь ночей играли свадьбу и стали жить в мире и в согласии. Только одна печаль была у белой девушки — хотелось
Стариков привезли к молодым.
Отец вел за собой на поводырской палке старую, седую, слепую махечу. Дочь сразу узнала отца, бросилась к нему. Отец объяснил дочери:
— С той ночи, как потеряла тебя в степи, ослепла от горя.
— Неправда, неправда! — закричали птицы и звери. — Девочка не потерялась. Злая мачеха бросила ее в степи на погибель, и мы прокляли злую женщину.
— Этого не может быть, — усомнился отец.
— Так было, — сказали серые волки. — Мы свидетели.
— Разве бывают хорошие волки? — спросил у Мухарбия мальчик.
— Да, в то время бывали.
— А дальше, отец?
— У белой девушки была добрая душа, сыночек. «Пусть твоя дочь, старик, — сказали волки, — покажет лоскуток, подол шубы, что мачеха отрезала, когда белая девочка заснула в степи. Если белая девушка простит ее, то можно приложить к глазам мачехи этот лоскуток, в она прозреет». Отец не хотел прощать жену, но дочь велела принести лоскуток из темного подвала и приложить мачехе к глазам. Старуха тотчас прозрела и упала к ногам белой красавицы. Джигит помог ей подняться. Старуха с тех пор стала доброй и молилась в день по три раза, чтоб ее простили. Вот так все вместе и стали жить.
— В белом дворце? — спросил мальчик.
— Да, в белом дворце. Вот сейчас мы едем как раз мимо развалин этого древнего дворца. Вон, видишь, белые камни и даже одна плита стоит. Говорят, это и был дворец белого сайгака. Вот здесь мы и остановимся, возьмем бинокли и будем смотреть на сайгаков, среди которых есть и белый сайгачонок.
— Это тот самый белый сайгак, отец, который спас девочку?
— Нет, сынок, это другой. То было давно.
Мухарбий заехал за бугорок, остановил машину, помог вылезти малышу, взял бинокль, сумку и стал крадучись, тихо подниматься на холм. Они легли рядом, Мухарбий и мальчик Ногай, который старался во всем подражать отцу.
— Ты их видишь, отец?
— Пока что не вижу, сынок. Посмотри-ка, солнце, солнце уже заходит. А ночуют они в другом месте. Постой-ка, да вот же они! Вот же они, вся их семья. Разлеглись, отдыхают. А вот и белый сайгачонок… На-ка посмотри, сынок, тот, кто увидит белого сайгачонка, вырастет добрым, смелым… — Старик передал бинокль Ногаю, направил его и помог приставить к глазам. — Видишь?..
— Вижу, отец, он красивый. Но это же козленок!
— Да, это стенной козленок, сайгак.
— А что он делает?
— Пьет
— Ой, как смешно дергается. А ближе нельзя подойти к ним, отец?
— Нельзя. Они очень пугливые, вон, видишь, однорогий стоит на страже.
— Ой, они все вскочили, отец, бегут!
— Дай-ка бинокль, сынок. — Мухарбий взял бинокль. — Да, наверно, однорогий сказал им, что пора ночевать. Они тут недалеко ночуют. Я знаю где.
— Они разговаривают?
— Да, как и люди, они понимают друг друга. Хотя есть такие люди, никак но понимают…
— Что ты сказал, пана?
— Это я так, про себя.
— А что говорит сайгачонок? Он не может так быстро бежать?
— Не может. Но ведь рядом с ним и мать и отец. Мать ему говорит: скорее, сынок, не отставай.
— А он что говорит?
— А зачем, говорит, торопиться? А отец ему говорит: вон, видишь, тень орла…
— Они боятся орлов?
— Да, стенной орел может убить сайгачонка. Вот кого они испугались. Ну-ка, сынок, подержи бинокль, я сейчас… — Мухарбий побежал к машине, достал ружье и вернулся.
— Ты убьешь орла?
— Если он на них нападет… Нет. Но, слава богу, орел еще выше поднялся. А сайгаки спать пошли. Сейчас мать будет рассказывать ему сказки. Да и нам пора возвращаться.
— Ты мне тоже будешь рассказывать сказки?
— Да, сынок.
— Много сказок ты знаешь?
— Много.
— Когда я буду большой, я сам буду водить машину, правда?
Сумерки в степи сгущаются быстро. Вот уж луна появилась в небе. Она быстро поднялась, уменьшилась и залила степь желтым светом. Мухарбий ехал осторожно и медленно, оглядывая степь во все стороны. Вдруг он заметил фары машины, шедшей справа ему наперерез. Сам он еще не зажигал фары, поэтому, вполне возможно, на той машине не видели «газика», слившегося с вечерней степью. Мухарбий сразу сообразил, что это недобрые люди. Они едут не по дороге, что им делать в степи? Он остановил машину, накинул на Ногайчика шубу, усадил его на заднее сиденье.
— Что бы ни случилось, сынок, не выходи из машины и не показывайся.
— А что случилось, отец?
— Ничего. Мне надо поговорить с теми людьми, что едут на машине. Я тебя очень прошу, сынок, ты сиди здесь, хорошо?
— Хорошо, отец.
Мухарбий направил машину наперерез, точно рассчитал скорости обеих машин и, сравнявшись, остановил свою машину перед самым носом грузовика.
— Эй, кто там, что ему нужно? — раздался голос из кузова. Голос этот был очень похож на голос Эсманбета.
Мухарбий включил фонарик и оглядел всех сидящих в машине. Эсманбета среди них, слава богу, не было.
У Мухарбия полегчало на душе. Хоть и бывший друг, но друг. Может быть, снова станет другом, если все поймет.
— Эй, кто ты и что тебе нужно?
— Слезайте, хочу посмотреть, что везете.
— Кто ты такой? Тоже мне «слезайте»!
— Чья машина?
— Конечно, не твоего отца.
— Ничего, хозяина отыщем. — Мухарбий посмотрел на номер. — Водитель, ваши права?
— Я права показываю инспектору ГАИ.