Белый Трибунал
Шрифт:
– Я возьму побольше экземпляров, - заявила Белая Гардения.
– У меня два новых распространителя, надежные ребята, подмастерья из…
– Возьмите сколько считаете нужным, - оборвал ее Набат.
На сей раз его резкость была оправданна, потому что Гардения едва не сболтнула лишнее, а имена членов общества следовало любой ценой сохранять в тайне. Имена распространителей, разбитых на дюжины, известны были только старшему каждой дюжины. Сами старшие знали друг друга под вымышленными именами. Настоящих имен сидящих теперь за кухонным столом не знал никто, кроме Местри Вуртца, Набата. Эти
Белая Гардения, покраснев наперекор своему псевдониму, умолкла, не сказав больше ни слова. Набат обвел единомышленников взглядом.
– Все согласны, насколько я понимаю, - предположил он.
– Или еще кто-то желает поспорить и пожаловаться?
Желающих не нашлось. Старшие дюжин разобрали пачки листовок. «Мухи» с облегчением покинули своего вождя, расходясь незаметными маленькими группками.
– Подожди, - остановил Набат уходившего последним Председателя.
– Задержись ненадолго, надо поговорить.
Отказывать ему было не принято. С минуту Набат молчал, разжигая в себе красноречие, затем потоком полились слова:
Это все слякоть, - он хмуро взглянул вслед ушедшим сообщникам, - им недостает огня, решимости, настоящей убежденности.
– Неправда, - вряд ли кто-нибудь, кроме Председателя, решился бы с такой простотой возразить Набату.
– Они по-настоящему преданы делу. Каждый готов умереть под пытками за свои убеждения. И каждый сотни раз доказал это.
– Ты так думаешь?
– Набат, казалось, на мгновение воспрянул, но тут же снова погрузился в уныние.
– Впрочем, откуда тебе знать. В твоем-то возрасте. Ума и храбрости тебе не занимать, признаю, но вот опыта недостает. У тебя просто не было времени понять, что такое тирания судей. Я, как ты знаешь, многое видел и поплатился за это потерей всего. Трудно поверить, глядя на меня, а ведь я был когда-то в силе. Профессор естественной истории, владелец прекрасного дома, любящая жена и сын… удивительный сын. Я тебе не рассказывал о своем сыне?…
Слушая давно знакомую печальную повесть, Председателю нелегко было сохранять на лице выражение сочувственного внимания. Неподдельное горе старика, бесспорно, заслуживало сострадания, но ведь этот рассказ повторяется из раза в раз уже многие годы. Рано или поздно откажет любое терпение.
На помощь пришла утешительная мысль: пока Набат плачется, старшие спешат к своим участкам. Через пару часов листовки будут в руках разносчиков. Многие начнут разбрасывать их по городу еще до заката: скорость для них - дело чести. Другие, более осторожные и ценящие свою жизнь, дождутся темноты. К утру самое позднее весь Ли Фолез будет знать, что произошло на Зимнем Восхвалении.
– Судьи-убийцы. Кровопийцы. Людоеды. Лицемеры. Тираны… - гремел Набат.
Каждое слово сопровождал рассеянный кивок Председателя. Монолог Набата прервал лишь короткий отрывисты и стук в дверь: два-три-два удара - условный сигнал.
– Что такое?
– встрепенулся старик.
– Новости, - ответил вошедший.
– Едва успел отойти от Горнила, как услышал. Говорят, тело баронессы ЛиХофбрунн рано утром выбросило на берег ниже Висячего
– Пока что ей не пришлось взять свое признание обратно, - это замечание исходило от Председателя.
Трое соучастников переглянулись, и на губах одного из них проскользнула ядовитая усмешка.
– Тем лучше, - заметил Набат.
– Одну таблетку растворить в дистиллированной воде и принимать после еды, - объяснял доктор.
– В воде? Фламбеска, я не пью воды, - возмутился почтенный Джитц ЛиКронцборг.
– Нельзя ли растворять их в вине?
– Нет. Вам придется сократить употребление вина и полностью отказаться от крепких напитков…
– Что?!
– И постарайтесь воздерживаться от жирных паштетов, угрей в остром соусе и особенно от жареных пышек.
– Почему?!
– Доверьтесь мне.
– О, знаю я вас, врачей. Вы просто стараетесь меня напугать.
– Ответа не последовало, и ЛиКронцборг добавил с некоторой неловкостью: - Что еще?
– Не повредит немного физических упражнений.
– Это дело вкуса. А не нанять ли молельщика?
– Сколько угодно, если вам доставляет удовольствие их слушать. Однако не пренебрегайте моими советами. В противном случае ваш кишечник, и без того перегруженный, открыто взбунтуется. А его бунт, поверьте, не доставит вам удовольствия.
– Не преувеличивайте, доктор, - почтенный ЛиКронцборг говорил без особой убежденности. Ответа снова не последовало, и он робко протянул руку к пузырьку с зеленоватыми таблетками.
– Одну после каждой еды? Растворять в воде?
Доктор кивнул.
– И обязательно в дистиллированной?
– По крайней мере - в кипяченой.
– Не слишком-то я вам доверяю. Но попробую, ладно.
– Загляните снова через месяц.
– Хм-м. Возможно. Не пить крепкого? Совсем? И с чего бы это? Ну, посмотрим… - выбравшись из кресла, Джитц ЛиКронцборг сунул пузырек в карман и заковылял к двери.
Тредэйн проводил взглядом последнего пациента. Надежды мало, но случалось, пациенты удивляли его неожиданными проявлениями здравого смысла.
Дверь за почтенным ЛиКронцборгом закрылась. Тредэйн вздохнул. Он снова один, но одиночество больше не приносило ему покоя. Как только прерывалась череда пациентов, мысли снова возвращались в тревожное русло. Слишком уж часто вспоминался Тредэйну Сущий Ксилиил, светящиеся пылинки, пересыпающиеся в стеклянной камере, ужасное будущее, избранное им для себя, а теперь - еще и леди Эстина и его не принесшая радости победа над ней.
Справедливость. Тредэйн покачал головой. Не стоит об этом. Просто засиделся он, вот в чем дело. Целый день в комнате. Надо бы прогуляться, сменить обстановку, заняться чем-нибудь. Зимой рано темнеет, и на улице уже смеркается. В «Разгоняющей Туман», красивой и дорогой таверне по соседству с Солидной площадью, все столики, конечно, заняты. Люди, лица, разговоры. Вино и еда. Скорее всего, он застанет там и Джитца ЛиКронцборга, запивает коньяком жирные пышки.
Поднявшись, Тредэйн вышел из комнаты. Однако из дома выбраться не удалось: дорогу ему преградил Айнцлаур.