Белый вепрь
Шрифт:
Накануне отъезда Ричарда граф устроил в честь своих кузенов — принцев крови — большой праздник. Воздух был тихий и прозрачный, как весной. Местная знать, как и многочисленные бароны, прибывшие из Вестминстера, понаехала в Миддлхэм из Ричмонда {25} и Болтона {26} . Замок вдруг расцвел и похорошел, как стареющая, унылая женщина, которую вдруг заставили преобразиться и надеть украшения: переливаясь всеми цветами радуги, на почерневших от копоти стенах красовались новые гобелены, золотом и серебром сияли столы. Музыканты, устроившиеся в галерее, спорили за право развлекать гостей с лилипутами, танцорами, акробатами, жонглерами, фокусниками, умело маневрировавшими между столами, полными угощений.
25
Ричмонд —
26
Болтон, Болтон-ле-Мурс — город в Великобритании в графстве Ланкашир, крупный центр текстильной промышленности, известный еще с XIV в.
Чтобы достойно отметить конец пребывания кузена в своем поместье, граф пересадил его с обычного места на возвышение — там рядом с хозяевами сидели самые почетные гости. Чувствуя себя несколько стесненным среди такого количества чужих людей, Ричард охотно поменялся бы на место рядом с кем-нибудь из менее знатных, но зато знакомых ему северных баронов. Но делать было нечего — рядом восседал Кларенс. Наследник престола был именно таков, каким рассчитывало его увидеть большинство йоркширцев. Ричарду было забавно наблюдать, к каким маневрам прибегают гости, чтобы привлечь к себе внимание брата, однако все эти попытки заканчивались провалом, и надежд на внимание со стороны августейшей особы не оставалось. В разговорах южной знати то и дело мелькали тонкие намеки, доносился тихий шепоток, раздавались шутки. Кларенс ничего не мог расслышать, чтобы понять и оценить, о чем идет речь, но приглушенный смех до него долетал. Он бросал вопрошающие взгляды на Уорвика, но граф, казалось, ничего не замечал. Когда в зале стало потише, Ричард услышал, как он расспрашивает о своей сестре леди Фитцхью, о здоровье племянников и племянниц в Равенсворте. К столу то и дело подносили полные до краев чаши, слуга Кларенса, казалось, работал за троих. Кентский {27} барон, сидевший по правую руку, что-то говорил Кларенсу, понизив голос, чтобы никто не слышал, а тот, зажав в ладонях украшенный золотом и драгоценностями кубок, мелкими глотками потягивал вино. От яркого света вокруг золотистых волос Кларенса словно возник ореол. Вдруг две головы прислонились друг к другу, разделились — Кларенс, откинувшись на стуле, оглушительно захохотал и изо всех сил хлопнул соседа по колену.
27
Кент — Англосаксонское королевство, затем графство на юго-востоке Англии, административный центр — г. Мейдстон.
Перед Ричардом стояло изысканное сладкое угощение — испеченные фигуры святого Георгия и Богородицы, раскрошенные там, где он уже надкусил. Ричард безотрывно смотрел на рыцарский меч, наполовину утопленный в пышном тесте, а краем уха прислушивался к разговору тучного, на вид очень домашнего лорда Скроупа из Болтона и соседа Кларенса, барона из Кента. Говорили о вещах обычных, но жизненно важных для страны, о том, что давно вызывало споры, — о праве престолонаследования и о властителях с сомнительными правами на трон.
— Да, кстати, а верно ли, что королева беременна?
Несколько баронов с севера подняли головы, с нетерпением ожидая последних дворцовых новостей, но тот, к кому был обращен вопрос, лишь рассмеялся.
— Нет, Скроуп, бывшая вдова еще не зачала, и слава Богу, потому что, скажу я тебе, — он наклонился, обежав своим замутненным взглядом весь стол, — потому что, скажу я тебе, дело обстоит так: наше спасение как раз в том и заключается, чтобы она оставалась бесплодной, и надо Бога о том на коленях неустанно молить. Разве мало мы от нее натерпелись и без того, чтобы она наплодила кучу принцев? Видит Бог, это она правит и королем и королевством, пока грозный владыка Эдуард храпит у нее в постели. — Широко взмахнув рукой, он указал на Кларенса, индифферентно развалившегося в кресле рядом с ним, толстенная ладонь его шумно впечаталась в стол. — Сколько мы страдаем, а ведь выход — вот он, рядом.
Словно дымок над головами, над потрясенными или удивленными лицами поднялся одобрительный ропот; откуда-то из самого угла донесся голос: «Хорошо сказано». Весь побагровев и сжимая изо всех сил стоявший
Уорвик мерил шагами комнату, переводя взгляд с одного брата на другого и недовольно хмурясь. Кларенс опасно раскраснелся и хриплым от ярости голосом спросил:
— Как ты посмел делать из меня посмешище перед всеми этими лордами?
— Пусть брат простит меня, — медленно произнес Ричард, — но мне кажется, что сделал это не я, а сидевший рядом с ним верный паладин {28} . — Он был бледен и дрожал, но твердо встретил гневный взгляд брата.
— Так ты еще препираться со мной вздумал? — прошипел Кларенс. — Предупреждаю тебя, Дикон, не испытывай моего терпения, иначе, при всей любви к тебе…
28
Паладин (позднелат.) — в средневековой западноевропейской литературе так называли сподвижников Карла Великого. Позднее паладином стали называть доблестного рыцаря, преданного своему государю или даме.
— При всей любви ко мне! Да я готов вовсе от нее отказаться в пользу нашего брата-короля, который возвел тебя в рыцарское достоинство и которому ты дал клятву на верность. Это его тебе нужно любить, а не меня, ибо я, как и ты, лишь подданный короля.
Хлесткий удар прямо в губы отправил Ричарда на пол.
— Проклятье, ты собираешься учить меня, Глостер? — прорычал Кларенс. — Но сначала я поучу тебя… — Он резко наклонился и, схватив юношу за воротник, рывком поднял его на ноги; рука, сжатая в кулак, уже поднялась вверх, когда раздался возглас Уорвика: «Кузен!»
Кларенс мгновенно остановился и почти сразу же резко оттолкнул Ричарда. Круто повернувшись, он пошел к окну, опустился в кресло и устремил взгляд на темный проем.
— Чума тебя забери, Дикон, неужели ты настолько глуп, чтобы обращать внимание на пьяную болтовню? — недовольно пробормотал Кларенс. Ричард молчал, из губы у него сочилась кровь, не найдя носового платка, он стер ее рукавом. Кларенс обернулся и, кивком позвав брата, положил ему руку на плечо: — Слушай, Дикон, нельзя нам с тобой ссориться, ведь и без того забот хватает. — Угрюмое молчание было ему ответом. Тогда Кларенс раздраженно крикнул: — Тебя что, все еще беспокоит этот пьянчужка? Говорю же тебе, что он просто перебрал.
— В том, что он говорил, был смысл, — неуверенно ответил Ричард. — И ты не остановил его.
— Я тоже хватил лишку, — искренне признался Кларенс и хохотнул. — Скажи еще спасибо, что мне хватило ума удержать тебя за руку: представляю себе, что было бы, если бы ты вылил бокал прямо на голову этому болтуну. Тут-то бы он мигом протрезвел.
— Это уж точно. — Уорвик вышел на середину комнаты, голос его звучал мягко и примиряюще. — Неужели вы считаете, кузен, что я мог бы допустить у себя за столом предательские речи? — Он внимательно посмотрел на Ричарда.
Юноша густо покраснел и покачал головой. Уорвик все смотрел и смотрел на него, затем протянул руку и повернул его к себе, заставив, как ни опускал тот глаза, взглянуть прямо.
— Вы прожили у меня три года, кузен, и я хорошо принимал вас. И по-моему, сомневаясь в моей преданности, вы и себе и мне не оказываете чести. — Уорвик почувствовал, как больно задел юношу этот упрек, поэтому продолжал мягче: — Жестокие настали времена. Может, этому человеку и впрямь мозгов не хватает, но высказал он то, что накипело во всем королевстве и о чем говорят все, особенно в последнее время. Что касается королевы, то мы практически бессильны, но умерить пыл ее родственников можно, и в этом надо убедить короля. Тут нет никакого предательства. — Уорвик улыбнулся. — Хотите, я дам вам клятву верности?