Белый Волк
Шрифт:
— Их всего лишь горстка, Кодис. Друсс, может, и живая легенда, но всех нас даже ему не одолеть.
— Положим, — поднявшись в свою очередь, согласился тот. — Ну а дальше? Еще недавно мы были солдатами короля. Гвардейцами, ядра Шемака! Потом нас расколошматили, и мы едва ноги унесли. А что мы такое теперь? Скажу тебе правду, Морша: зря ты сказал мне тогда, что Бораниус жив. Сидел бы я себе спокойно в Доспилисе. Наобещали нам много, а не выполнили ничего.
Морша опустился на крепостной зубец.
— Когда мы набивали кошельки в Мелликане, ты говорил по-другому.
— По-твоему,
— Не хочешь ли для начала поделиться этим с Бораниусом?
— Пожалуй, нам всем следует это сделать. Пойти к нему прямо сейчас и сократить его мучения. — Слова повисли в воздухе. Кодис взглянул Морше в глаза. — Всё равно у власти ему уже не бывать. В Мелликане у него еще была такая возможность, а теперь нет. Мы превратились в разбойничью шайку. Рано или поздно сюда придут датиане. Раньше мы входили в многотысячную армию, а теперь нас всего-то семьдесят человек. Ни золота, ни возможностей, ни удачи.
— Удача может перемениться, — сказал Морша.
— Может, да только как бы нам от этой перемены еще хуже не стало. Я говорил с тремя надирами, которые ушли живыми из стычки с Друссом. Не слыхал?
— Слыхал, что резня была будь здоров.
— Ну да, ты ж на севере был, — ухмыльнулся вдруг Кодис. — Выходит, самой хорошей-то новости ты еще не знаешь!
— Давай выкладывай.
— В ночь перед атакой надиры разбили лагерь. Когда они легли спать, туда явился одинокий воин, перебил кучу народу и ускакал на надирском коне. У него два кривых меча с белыми костяными рукоятками, и один надир видел паука у него на руке.
— Ну и что?
— А то самое! Кто он такой, по-твоему? Мало нам Друсса-Легенды, так тут еще и Скилганнон! — Кодис смотрел на Моршу, и лицо его каменело на глазах. — Ты знал об этом. Знал, черт тебя подери!
— Он один, а нас, как ты сам сказал, семьдесят.
— Как же, один! Сколько наших он положит, если проберется сюда, пока мы его не остановим? Пять? Десять? У меня нет охоты войти в этот десяток.
— Ты не войдешь туда, Кодис, — засмеялся вдруг Морша, поднимаясь с зубца. — Ручаюсь тебе.
— Каким это… — Колени у Кодиса подогнулись. Морша, вогнав кинжал ему в грудь, отступил, и Кодис повалился ничком на стену. Другой солдат молча стоял рядом. Морша перевернул убитого на спину и вытащил кинжал.
— Оставайся на посту, — велел он солдату. — Я пришлю тебе другого напарника, но не советую заводить с ним разговоры.
— Так точно.
— Вот и молодец.
Морша вытер кинжал о камзол убитого, убрал его в ножны, спустился к харчевне и сказал встречному офицеру, чтобы тот распорядился убрать тело Кодиса. В цитадели он, вспомнив про лекаря, велел одному из поваров отнести тому еды и сел за стол в пустой
Память вернула Моршу в тот день, когда они с Казенсисом следили за молодым Скилганноном. Он до сих пор с нежностью вспоминал время, проведенное в банях. Ловко мальчишка провел их, а принцесса сыграла свою роль просто блестяще. Ее разыскивали по всему городу, а она, переодетая шлюхой, преспокойно разгуливала под носом у двух солдат.
Морша думал о ней с улыбкой. И восхищался Скилганноном. Морша всегда относился к нему с симпатией и втайне радовался, когда парень сбежал из города вместе с девушкой. Они могли тогда пропасть без вести и сойти со страниц истории, но нет. Они подняли мятеж, и Бораниус ликовал в предвидении сражений и славы, которую собирался завоевать. Мысль о возможности поражения никому в голову не приходила. Тогдашнее войско принцессы могло наносить Бокраму разве что булавочные уколы. Джиана взяла несколько окраинных портов и захватила несколько караванов. Ее силы придерживались тактики быстрых ударов и отступлений. Так продолжалось первые два года, а затем к Джиане перешли вожди еще двух племен. Они заняли горные перевалы на западе Наашана, и в руках у мятежников оказалась обширная местность с двумя крупными городами и десятком серебряных рудников. Оглядываясь назад, Морша видел, что для Бокрама это стало началом конца, но в то время никто из них не понимал этого.
Вплоть до последнего сражения они верили, что победа будет за ними. Морша с внезапной дрожью вспомнил, какие радужные надежды внушало им начало дня битвы — и как в конце дня он и еще пятеро человек вынесли с поля боя искалеченного, чуть живого Бораниуса.
Теперь, годы спустя, Бораниус снова получил увечье, и Скилгашюн снова где-то поблизости.
Кодис был прав. Единственный разумный выход — отсюда бежать.
Но для Морши этот путь заказан. В мире шатких устоев он хранил верность Бораниусу, которому присягнул когда-то, и знал, что сохранит ее до конца.
— Ну что, довольно с тебя? — спросила Устарте.
Скилганнон разомкнул веки с большим трудом. Он чувствовал себя так, будто не спал целый месяц. Все мышцы ныли — он даже со стула подняться не мог. Рука Устарте в перчатке погладила его по щеке.
— Неподготовленным духовные путешествия даются тяжело. Выпей воды, это поможет тебе.
У Скилганнона едва хватило сил поднести кубок к губам. Попив, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
— Я чувствую себя постаревшим лет на двадцать.
— Это пройдет, когда ты отдохнешь. Поспи пока. Я скоро вернусь.
Скилганнон послушался без долгих уговоров. Он спал крепко, без сновидений, и проснулся, когда уже занимался новый рассвет. Устарте все так же стояла у перил, заря освещала ее красное с золотом платье.
— Теперь тебе лучше?
— Намного. Я давно уже так хорошо не спал.
— И Белого Волка не встретил?
— Мне, видно, на роду написано встречаться с людьми, знающими, что мне снится, — улыбнулся он. — Нет, волк ко мне не являлся. Я чуть не убил его в прошлый раз.