Белый Ворон: Малыш
Шрифт:
— Кто такой Эдвард Чехард? — Спросил Блумфинг, прочитав записку.
— «Почтальон». Бумаги разносит по кабинетам. Говорят, что он зачем-то ходил к Резиденту, но тот выгнал его из кабинета. Но я не уверен, может, это сплетни. Он, знаете ли…
Блумфинг жестом остановил его:
— Давай на «ты».
Крафт кивнул:
— Хорошо. Этот Чехард — рубаха-парень. К нему относятся, как к дефектному. Он обо всём имеет суждение и ни в чём не разбирается. Болтун, одним словом. Последнее время, он копался в деле Мартера. Допусков у него не было, но после суда, дело попало в архив, а оттуда его может получить всякий, кто захочет.
3
Одна из планет Федерации.
— А не может быть, — Блумфинг поднял руку, чтобы остановить речь Крафта, — что Резидент действительно написал это письмо, а потом застрелился из страха предстать перед судом? Для некоторых такие вещи страшнее, чем смерть.
— Нет, — решительно ответил Крафт, — я его подпись знаю. На письме от имени Резидента, стоит не его подпись. Штамп и печать, скорее всего подлинные, а подпись — определённо не его. А кто в Коллегии Суда знает его подпись? Вот и приняли за чистую монету. Лайгер в любом случае останется чист.
— Чем этот лже-Резидент мотивировал свою просьбу?
— Оперативной разработкой, всё ещё ведущейся по делу Мартера. Мол, выгоднее, чтобы Мартер был жив.
— Умно, — признал Блумфинг, — но из всего этого ещё не следует, что Мартер не убивал вашу жену.
— Я знаю, — торопливо согласился Крафт, — но я хочу найти убийцу, кем бы он ни был. Будь это хоть Мартер, хоть Президент Федерации, хоть Император из Империи. Но один…, — он сокрушённо качнул головой, — я реалист. Один я ничего не добьюсь.
— В разведке, друг мой, и один в поле воин, — возразил Блумфинг и задумался.
Сдвинув брови, он долго сидел и смотрел в одну точку. В его голове роились противоречивые мысли и Бог знает каким образом Блумфинг умудрился их понять.
— Это всё? — Спросил он, вернув взгляд на гостя.
— Да. Пока всё.
— Тогда распорядимся так: ты мой агент-осведомитель, я твой начальник. Что говорю, то и делаешь. Прежде всего, мне нужна будет информация, но до тех пор, пока я не скажу какая, ты сам никуда не лезешь и ничего не делаешь. Кто знает, что ты встречался с Резидентом?
Крафт был удивлён. Что? «Кабан» вот так взял и согласился? По опыту он знал, что агенты вышедшие в отставку неохотно берутся за дела. Их приходится долго и нудно уговаривать, а вместо этого, «Кабан» сразу начал распоряжаться.
— Многие, — ответил Крафт, которому всё же не понравилось распределение ролей. Но «Кабана» надо было заполучить и Крафт не смел выдвигать свои условия. Он действительно читал досье Блумфинга и имел представление, что за разведчик сидит перед ним.
— Это плохо, — сказал «Кабан», — а кто знает, о чём вы говорили?
— Никто. Не имею привычки болтать лишнее.
— Это хорошо, — Блумфинг снова задумался, — и плохо тоже. Ещё дети у тебя есть?
— При
— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — грубо осадил его Блумфинг.
Крафт, скребя сердцем, претерпел и это:
— Есть. Сын. Три года.
— Ага, — Блумфинг чему-то обрадовался, — сейчас нам это на руку. Сделаешь так: в разговорах с сослуживцами обмолвишься, что Резидент предлагал помощь в воспитании твоего сына. Мол, есть у него связи и он может договориться, что твоего мальца устроят в хорошую школу. Ну и деньгами обещал помочь. А теперь всё прахом пошло. Но много не болтай. Разок, другой скажи — всё, больше к этому не возвращайся.
Он ещё говорил, когда Крафт начал меняться в лице. Он понял чего добивается «Кабан» и получил возможность воочию убедиться, что перед ним профессионал. Профессионал, не растерявший своих способностей за пять лет бездействия.
— И ещё, — продолжал Блумфинг, — хочу, чтобы ты усвоил одну вещь: мы работаем в одной команде, а значит никакой ревности по поводу того, кто командует не должно быть. Я соглашаюсь именно на таком условии.
Крафт хотел озвучить своё согласие, но «Кабан» возвысил голос:
— Я не привык проигрывать Дела, поэтому требую полного подчинения. Ты сидишь в Резиденции и сейчас для Дела это самое важное. Я подключу ещё людей. Действующих и отставных агентов. Кого именно — пока не важно. Если согласен — играем вместе, если нет — я играю без тебя. А ты действуй, как знаешь.
— Я согласен, — твёрдо сказал Крафт, — как будем держать связь?
— Обсудим, — сказал Блумфинг, поднимаясь, — сейчас пойду, сварю кофе и мы поговорим более предметно.
Вот и пойми этих разведчиков: то они руками-ногами упираются и не хотят браться даже за пустяковые дела, то чуть ли не сами лезут в Дело, прекрасно понимая, что шею в нём можно запросто свернуть.
Вообще-то, Блумфинга понять не сложно. Он сразу почуял, что Дело Мартера стоит его внимания. Ещё до суда, когда по телевидению сообщали о ходе расследования и кричали, что «террорист» должен быть наказан, Блумфинг не мог отделаться от ощущения, что стал зрителем хорошо разыгранного спектакля. Расследование, доказательства, которые ещё до суда предъявлялись прессе, обнаруженная и расстрелянная база террористов где-то в каком-то далёком космосе — во всём чувствовалась рука профессионалов. Это не значило, что Блумфинг признал Мартера невиновным, но просто так, от нечего делать, такой спектакль разыгрывать не станут. Обычно ГСБ до конца расследования стремилась скрыть всё оперативную информацию от любопытных журналистов. А тут, получалось с точностью до наоборот: ГСБ сама раскрывала свои тайны и старательно привлекала к себе внимание. Блумфинг почувствовал, что Дело действительно серьёзное и отмахиваться от него нельзя.
Глава 4
Автопилот вывел катер точно к Балбарону. Выдав предупредительный сигнал, он перевернул катер кормою вперёд и включил двигатель на торможение. Спайк уселся в кресло пилота и напряженно всматривался в показания радара. На экране блестели россыпи мелких объектов. Некоторые объекты ускорялись, другие, наоборот тормозили. Были и такие, которые двигались с постоянной скоростью. Многие из них двигались с очень малыми скоростями и Спайк не мог определить корабли это, или астероиды. Обнаружилось и крупное сооружение. То ли корабль, то ли космическая станция, «висела» орбите вокруг местного солнца.