Белый ворон
Шрифт:
– Интересно, интересно… Чего ты решил, что шоу-бизнес только нарождается? Мне казалось, он давно раскручен.
– Да, мне так тоже казалось. Но потом один парень посчитал иначе…
– Это не тот, который совершенно случайно взорвался в машине?
– Тот самый.
– Видишь, как опасно лезть в не свойственный тебе бизнес, – ощерился господин Никифоров.
– Слава Богу, я этого не делал, – вслух успокаиваю сам себя.
Сейчас господин Никифоров воспрянет духом, пользуясь моим выводом. Манеру работы наших бизнесменов
– Как сказать, – положил в пепельницу свою сигару венецианский дож, – мне показалось иначе.
– Например…
– Зачем много говорить? Ты не прав. Сам это знаешь. Не по делу наехал на хороших ребят. Мокруху учинил… В общем так, мы постановили – с тебя десять лимонов штрафа, кроме возмещения прямых убытков. И живи дальше.
– Интересно, кто это мы?
– Сходняк!
Я с огорчением покачал головой и заметил:
– Удивил ты меня. Сумма, прямо скажем, большая. Даже если я признаюсь, что хоть в чем-то виноват.
– А куда ты денешься? – презрительно искривил губы господин Никифоров.
Я словно почувствовал, как комнату накрыла тень крыльев одного из трех воронов с золотыми ключами от замка, именуемого жизнью, и решил не затягивать встречу.
– Десять лимонов, это же такая сумма… – пробормотал я к радости господина Никифорова, а затем скороговоркой добавил:
– А что, лечить обожженный прыщик так дорого стоит? Сходняк по этому поводу собирали?
– Ты, фраер, не хипешись, – весьма спокойно ответил господин Никифоров и хотел было что-то добавить, однако я тут же перешел на более повышенные интонации:
– Да, я фраер. А ты в законе так называемом? Или, как это сейчас говорят, на положении вора? Тебе настоящие деловые по ушам не настреляли, клоун Арлекино, крысятник…
Господин Никифоров засветился доброй улыбкой, и слова застряли в моем горле, потому что меня внезапно охватил какой-то ужас, заставивший вцепиться пальцами в подлокотники кресла. Словно врата ада распахнулись передо мной, и кровь усиленно била в виски, гоня перед собой по жилам неведомый доселе леденящий страх…
Захрипев, я попытался вырваться из объятий ужаса, сполз на пол и увидел, как ко мне приближается лицо Арлекино, всего лишь одна из масок, нацепленных самим Люцифером.
– Ты червь! – грохнул раскатами грома его голос. – Повторяй, я червь…
– Червь, – еле выталкиваю непослушным языком это слово.
– На кого ты посмел… Говори, червяк…
– Червяк, – покорно прошептал я, пытаясь подняться с колен, вцепившись в журнальный столик, а страх заставлял биться мое сердце чаще и чаще.
– Ты взнесешь, сколько скажу, – гремел леденящий кровь голос. – Говори своему повелителю…
– Повелителю, – помимо своей воли повторил я, напрасно пытаясь противостоять этой неземной силе.
Мои пальцы скрючились, и неожиданно правую ладонь ожег сильный огонь. Прорвавшись на мгновение сквозь окутавшую меня пелену ужаса, я увидел обожженную пятерню, сжимающую сигарный
Направив на меня свои часы, он сказал:
– Говори своему повелителю: я козел!
Сжав посильнее спасительный, всеочищающий огонь, мгновенно поднимаюсь на ноги и хриплю:
– Повелитель… Ты – козел!
Страх снова начал оковывать меня, опутывать своей липкой паутиной, но в это время среди ужасных завываний, вспыхнувших где-то под волосами, раздался звук негромкого выстрела; я увидел медленно закрывающиеся передо мной врата ада и оседающего на пол венецианского дожа. Я повернулся к окну, и на моих глазах в стекле появилась круглая дырочка с растекающимися от нее трещинками.
– А-а-а, – дико ору, рухнув на пол, и упрямо ползу к двери, понимая – через несколько секунд уже не буду в состоянии себя контролировать.
Последнее, что я успел запомнить во время губернаторского бала-маскарада, были перекошенные лица Зайчика и Мушкетера, вбежавших в комнату первыми. Следом за ними сюда влетели несколько человек, сжимающие в руках пистолеты, направленные стволами вверх. “Любители”, – успеваю отметить, прежде чем прекращаю понимать что-либо.
41
Первое, что почувствовал, открыв глаза, было состояние необычайной легкости, словно я не лежал на диване в собственном кабинете, а парил в поднебесье.
– С возвращеньицем, – вернул меня на землю голос коммерческого директора, почему-то одетого не в костюм мушкетера, а в обычную тройку.
– Я долго был в ауте? – спрашиваю, шаря взглядом по сторонам.
Сережа вздохнул, подошел к письменному столу и швырнул мне пачку сигарет. Поймав ее с лета, любопытствую:
– На огонек тоже расколешься?
Рябов вздохнул еще раз, самолично дал мне прикурить и лишь затем поведал:
– Огонек… Правой ладони мало? Жиром катрана залили… Ну и нервы у тебя. Железные. Почти сутки продрых. Сабина возле тебя сидела. Час назад ушла.
– Ты чего это… Сутки? Сколько себя помню, больше шести часов… Часы, Рябов…
– Эти? – демонстрирует мне сувенир Арлекино коммерческий директор.
– Да. Почему я столько был в отключке? Пепельницу, будь добр…
– На, травись. Тебя же по-другому угробить сложно. А сутки дрых, потому что какой-то наркотой нашпиговали. Сабина целый консилиум организовала.
– Понимаю. Кроме докторов, в этой жизни у нее других развлечений нет. Мне другое любопытно. Что ты делал?
– Увидел тебя без сознания. Они к Арлекине бросились… Наповал, хотя пуля попала в живот. Редкий случай. Хорошо, я успел вовремя.
– Что успел?
– Все. Часы подобрал. Потом, показалось, за вторым окном чья-то тень. Я заорал, рукой указал, и они…
– Любители, – вспоминаю, о чем подумал, прежде чем потерять сознание.
– Откуда знаешь? Ты же сразу отключился. По-настоящему.