Белый ворон
Шрифт:
– Только не говори ему…
– Успокойся, я его знаю. Вершигора на дыбы встанет, а нам этого не нужно.
– Вот именно. Как бы это сделать? – задумывается Рябов.
– Главное, чтобы нам ни “клопы”, ни люди не мешали.
– Давай так. Охотничий сезон продолжается. Послезавтра выходные, охота с обеда. Посиди пока у Марины. Я ночью за вами заеду.
– Почему ночью?
– Чтобы ты подготовился к…
– Охоте.
– Вот именно.
– Утку будем бить, – утверждаю я.
– Правильно мыслишь. Нам загонщики ни к чему. Я вас с генералом, как бы невзначай, в одну засидку определю.
– Как
– Увидишь, – многозначительно улыбается Сережа. – Только, пожалуйста, не пытай его…
– Как можно? И вообще, если ждешь в засаде дичь, какие еще могут быть дела? Главное, место хорошее выбрать.
– Это точно.
– Могу быть уверенным?
– Сто процентов. Отвлекаться не придется. Над вами будут летать даже самолеты. Но только не утки. И не гуси, пусть они на крыло стали, – подтвердил свою репутацию коммерческий директор моей фирмы. – Так что на голову тебе никто не нагадит. Если ты сам этого не сделаешь.
Рябов имеет право на подобное замечание, однако сейчас мне почему-то подумалось об иной голове. Как сказал Котя, меня нанять невозможно, на здоровую голову этого почти никто не сделает. На здоровую. Почти никто. Кроме одного человека, как я понял после разговора с господином губернатором. Сомневаюсь, что у него голова больная. По крайней мере, если потребуется, постараюсь подтвердить мнение своего клиента: любой человек имеет шанс стать больным на голову, когда переоценивает свои силы.
21
Не знаю, зачем понадобилось Рябову, чтобы я столько времени торчал под присмотром Марины, однако прекрасно понимаю – вовсе не для того, чтобы генеральный директор фирмы не отвлекал Сережу от подготовки к предстоящей охоте. Рябов продумал все. Пока я спокойно попивал кофеек в шалашике из камыша, не чувствуя холода в теплющем охотничье-рыбацком костюме “Сильстар”, Вершигора вместе с другими охотниками пер пешкодралом в поисках зайцев, наматывая на свои сапоги добрые комья жирной осенней земли, пропитанной щедрыми дождями.
Изредка слышались редкие хлопки выстрелов, подтвердивших мое убеждение: несмотря на все старания, наши доблестные колхознички так и не завершили труды по переселению зайца в Красную книгу с помощью химикатов. Хотя нет, это многолетние усилия государства по сохранению природы наконец-то дают результаты. Вот что значит кропотливая работа по возрождению животного мира. Заводы-фабрики стоят, в море гадость не льют, оттого рыбы стало больше. Колхозникам тоже не до жиру, им впору приобретать не химические удобрения, а пресловутую полку, на которую даже вставные зубы давно просятся.
Короток осенний день. Часа через два темнеть начнет, самая пора для перелета утки, не прохлопали бы охотнички вечернюю зарю, гоняясь за зайцами. Они же, наверняка, не понимают, отчего Рябов такую нетрадиционную охоту устроил. Только ради генерала Вершигоры. Он же двинутый на всяких условностях. Какой нормальный человек станет пешком выискивать тех зайцев, да еще днем?
Порядочные охотники спокойно садятся в джип, оснащенный мощными фарами на специальной раме, и мчатся по полю среди ночи. Вот это охота; только успевай перезаряжать ружья. Все обстоит как нельзя лучше. Дичи полно, положительные
Разве можно сказать, что эти самые силы сберег господин генерал, наконец-то подгребший к шалашику? Еле ноги волочит, пар из-под ватника и ушанки прет, словно там у него чайники спрятаны, зато лицо, перемазанное потом и грязью, донельзя счастливое. Еще бы. Зайца добыл, даже лапы ему перевязал крест-накрест, согласно старинному охотничьему обычаю.
– Ну что? – полюбопытствовал Вершигора, опускаясь рядом со мной.
– Лета пока нет. С полем вас, господин генерал. Такого крупного русака добыли. Старого. Можно подумать, тебе новых русачков мало.
– А ты чего без ружья? – пропускает мою шпильку генерал, переламывая стволы своей “ижевки” без эжекторов. – “Пятерки” достаточно будет?
– Лучше “нулевку” ставь. Оно надежнее.
– А ты смотреть станешь?
– Да нет. У меня тоже дрымбалка имеется.
– А, пистолет. Другого оружия не признаешь.
Хотелось сказать Вершигоре, чтобы он отдал распоряжение своим ментам: а ну, быстренько разройте могилу бывшего прокурора для эксгумации, чтобы я лично мог убедиться – в голове покойника две дырки от пуль, выпущенных из карабина, брошенного наемным киллером. Каким именно? Тем, что с пистолетом на утку ходит. Только алиби у него железное, а замечательному прокурору лучше места не сыскать. Однако вместо этого киваю на продолговатый футляр орехового дерева, где лежит единственное оружие из моего арсенала, на которое есть разрешение. Что бы я делал без него – ума не приложу, наверное, ходил бы с рогатиной.
– Чехол у тебя богатый, – замечает генерал, заряжая ружье “единичкой”.
– Зато пушка – так себе, – заметил я, извлекая из футляра свой ствол. Что ни говори, любой мужик при виде хорошего оружия тут же проявляет заинтересованность. Даже генерал Вершигора, который этого добра за свою жизнь нагляделся. Однако, я уверен: такого ствола ему не доводилось видеть.
– Ты чего это с карабином на утку? – только и сказал генерал, не отрывая взгляда от моего оружия. Эх, генерал, генерал, охотничек-любитель, как многие менты, отчего ты простой, как мыло? На других не похож, ватник у тебя самый обыкновенный, колхозный, ружье – средней паршивости, можно подумать, ты не видел экипировки всяких лейтенантов-капитанов? Да они за день охоты полуторадолларовыми патронами спокойно высаживают не получаемое месяцами жалование, а ты? Зайца добыл, бумажная гильза, и тем счастлив.
– Ты же знаешь, какой я стрелок, – отвечаю на генеральский запрос, – к тому же, хотя ствол этот отечественный, нашими патронами я его заряжать не собираюсь. И оптика здесь – будь здоров.
– Ну да, – на всякий случай посмотрел в небо Вершигора, однако, кроме низких тучек, ничего более интересного в нем не выискал. – Я тебе байку одну расскажу. Сидят утки, прилетает к ним еще одна. Спасайтесь, говорит, охотники идут. Какие? Страшные-страшные, отвечает. Одеты, как на бал, стволы у них золотые. Сидите, командует старая утка, это не охотники. Тут другая пролетает. Улетаем, кричит, охотники идут. Одежда порвана, стволы ржавые. Тикаем, это, значит, опять старуха-утка голос подает. Вот это настоящие охотники.