Белый якорь
Шрифт:
— Да, с вашей стороны это было бы весьма любезно… Я весь мокрый… У меня высокая температура. И я могу потерять сознание… Едва ли это входит в ваши расчеты…
Хлопс при этих словах подскочил к Каре и что-то шепнул ему на ухо.
Кара многозначительно повел бровями и процедил:
— Мы сейчас очень заняты, гражданин Скворцов. До утра вряд ли вам удастся переодеться… А потому крепитесь! А утром наш врач вам сделает легкую операцию.
— Сошло… — подумал Скворцов.
И сейчас же закрыл глаза,
Кара быстро встал с своего кресла, застегнулся на все пуговицы, надел цилиндр.
Приоткрыл окошко и крикнул:
— Бор!
Через минуту вошел хозяин чайной с осовелым лицом, еле держась на ногах от выпитого вина и удивленными взглядами установился на Кара.
— Иметь за ним наблюдение…
Ткнув палкой в бесчувственного Скворцова, Кара вместе с Хлопсом вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.
А через минуту Скворцов ясно услышал, как на улице запыхтела машина. Затем все умолкло.
VI
Наглядный вред от алкоголя
Как связанный лев, беспомощно лежал Скворцов и мысли путались в его голове…
— Если какое-нибудь внешнее обстоятельство не выведет меня из этой берлоги, то я вряд ли выберусь отсюда сам!..
И Скворцов, конечно, был прав. Ибо, во-первых, он решительно не знал, в каком этаже он находится — его несли закрытого с головой куда-то и вверх и вниз…
Во-вторых, он не знал ходов этого таинственного здания.
В третьих, — инстинкт ему повелевал быть настороже и не доверять особенно авторитету своих выкладок, ибо таковые… на кузове… уж доказали свою несостоятельность…
Но что вы сделаете с пьяным человеком?
Который от поглощенного алкоголя раскисает, впадает в жалостливый тон и желает помочь там, где его помощь может послужить ему же во вред.
Хозяин чайной в пьяной фанаберии, с какой-то педантичностью, почти через каждые пять минут подымал окошечко и заглядывал в комнату.
Всякий раз встречаясь с жалостливым взглядом Скворцова.
— За что вы так наказаны? — спросил он наконец в приливе пьяной болтливости…
— Вот оно — внешнее обстоятельство, — подумал Скворцов.
— По-русску не разумлю, пане…
— Пан поляк?
— Так, пане…
И Скворцов быстро затараторил по-польски.
Смысл этой речи был следующий:
— Я дал сведения, которые требовал пан Юлий, но он меня заподозрил в измене, а я бедный человек. Я не могу изменить родине…
— О, пан наш очень строгий. Я вам дам сейчас немного выпить. Вы согреетесь, отдохнете, а потом я вас опять свяжу. И пан Юлий ничего не узнает.
С этими словами хозяин выставил руку в окошечко, потянул за шнур, — деревянная перегородка со скрипом открылась.
И он вошел в комнату.
Через пять минут Скворцов сидел
Когда вновь вошел к нему хозяин. Скворцов незаметно для него щелкнул затвором своих часов и добродушная, пьяная морда хозяина запечатлелась на фотографии.
— А далеко пан Юлий? — опасливо спросил Скворцов по-польски.
— Нет. Но он вернется утром…
— Он у своей милой?
— Не разумлю, пане…
Хозяин похлопал по плечу Скворцова и сказал:
— Не надо бояться. Пан пошумит, покричит и успокоится.
С этими словами он ушел с тем, чтобы через час или полтора вернуться и опять связать Скворцова.
Но хозяин чайной был уже не таким простачком, каким он показался вам сразу, ибо на всякий случай в том вине, которым он столь добродушно угощал Скворцова, была положена довольно сильная доза снотворного.
Но кто же не знает, что, получивши однажды жестокий урок, с расчетом на внешнее обстоятельство, второй раз не станет верить — ни добродушию, ни благожелательности людей в столь подозрительной обстановке…
Вот почему, если Скворцов мог показаться неопытным в спокойной позе на задке автомобиля, то он достаточно был искушен, чтобы избежать опасного угощения.
Как только захлопнулась дверь за хозяином, Скворцов тотчас же вскочил с места, отрезал шнур, с помощью которого дверца эта открывалась, приставил кресло спинкой к окошку и стал внимательно обозревать обстановку.
Первое, что бросилось в глаза Скворцову — это был таинственный ящик, на который Скворцов осторожно сел.
Не получив результата от этого опыта, Скворцов постарался сдвинуть его с места.
Ящик легко подался.
Скворцов поднял его и установил, что под ящиком стоит еще один ящик.
Он поднял и его. Обнажился плинтус. И тут все стало ясно…
У плинтуса был телефонный штепсель, но самого телефона не было…
Он стал шарить по стене, наткнулся на выпуклость, надавил на нее и дощечка легко поднялась вверх.
В нише был телефонный аппарат.
Скворцов взялся за трубку, но станция безмолвствовала.
Необходимо было найти еще какой-то провод, который заставил бы реагировать станцию.
Скворцов стал исследовать провода и обнаружил вскоре, что штепсель вставлен в гнездо одной вилкой.
Он включил штепсель полностью.
Загорелась синяя лампа.
Скворцов взял трубку и какой-то женский голос сейчас же ответил.
— 33 первая 3…
— Алло, — сказал Скворцов.
— Лампочка?
— Цвет? — спросил уже тревожно женский голос.
— Горит синяя лампа, — ответил Скворцов.
Раздался женский смех и уверенный голос ответил:
— Это путаница…