Белый змей Конохи
Шрифт:
Э? Вот честно, не понял. К чему этот вопрос-то?
— Гм… Не люблю, когда в теле находятся острые и опасные предметы, — неуверенно ответил я.
Хотя канонный Орочимару такой ерундой не брезговал. Кусанаги всегда при себе имел. Выглядело только это глотание шпаги очень… своеобразно.
— Два меча есть в этом мире, для которых ножны — это их владелец. Меч Инь, которому место в душе, и меч Ян, который в теле должен быть, — тем временем продолжил тему Кусанаги Хакуджа Сеннин. — И только тогда они способны показать свою истинную силу. Ты того
Чего конкретно я не понял, спросить не успел. Только и заметил, что ко мне метнулась какая-то тень, хотя Белая Змея передо мной, кажется, даже не шевельнулась. Еще секунду я непонимающе смотрел на Хакуджа Сеннина, чувствуя, как по телу разливается странное ощущение.
А потом подкосившиеся ноги перестали меня держать. Тело неловко упало на колени. Завалилось на бок. Но это я уже отметил только краем глаза, занятый контролем над взбесившейся чакрой.
Управляя телом Отохиме, мне казалось, я немного освоился с сендзюцу, с природной энергией и методами управления ею. Природная энергия, получаемая Отохиме из печати с геномом Хаширамы, и природная энергия, переданная мне Хакуджа Сеннином — это словно две разные вещи!
Сендзюцу для Отохиме — это обволакивающая энергия, успокаивающая. При работе с ней нужно бороться с собой, не поддаваться спокойствию, плыть по течению, но контролировать свое движение. Однако то, что я получил от змей… Оно едва не сожрало меня! Хищная энергия влилась в тело, словно цунами. Набросилась на каналы чакры, впилась в клетки тела, разрывая их изнутри. Я почувствовал себя щепкой на гребне волны, которая в любую секунду может оказаться под водой, быть увлеченной на дно, во тьму.
Зрение притупилось, его словно застила тень. Я не мог пошевелиться, только чувствовал притупленную ноющую боль. Каналы чакры жгло от сошедших с ума энергий, которые переплетались и уничтожали друг друга, сжигая меня изнутри. Нужно было взять этот процесс под контроль. Просто нужно управлять им!
Глаза обожгло огнем. Накатившая на сознание тьма отступила, зрение приобрело четкость и неимоверную ясность, характерную для активации кецурьюгана. Мое тело пылало, деформировалось, пропитываясь чуждой силой, росло. Сквозь стиснутые зубы наружу прорывался рык. За считаные секунды гигантский зал стал донельзя маленьким, а огромное тело Хакуджа Сеннина уже напоминало змею по размерам не больше анаконды. Да и смотрел я на него с восьми разных ракурсов.
Вновь рыкнув, на этот раз с досады, я попытался отменить технику Восьми Ветвей, но куда там. Взбесившаяся чакра не поддавалась разумному контролю. Но зато, увеличившись в размерах, мне стало чуть проще с ней свыкнуться. Совсем чуть-чуть, но проще. Так что не нужно отвлекаться. Нужно сохранить себя и контролировать чакру!
Не знаю, как долго продлилась эта пытка. В какой-то момент сознание просто помутилось. И очнулся я, лежа на каменном полу все в том же зале. Уже в человеческой форме. Голова лежала на чем-то мягком. Сфокусировав расплывающееся зрение, смог различить над собой личико Тагорихиме.
Вроде, умирать больше не собираюсь. Странно. Думал, будет хуже. Уже готовился к превращению в камень после потери человеческого-то образа.
Гм… А это было бы забавно!
— Орочимару, — позвала меня Тагицухиме, тоже обнаружившаяся поблизости, — надеюсь, ты не сошел с ума? Улыбочка твоя очень настораживает.
— Да нет, я не более безумен, чем обычно, — попытался отмахнуться от нее, но ослабшая рука еле дернулась. — Просто представил, что если б я превратился в камень во время трансформации в Ямато, то вы бы целую вечность потом меня отсюда выколупывали!
— О, неудачники, которые не подходят для обучения сендзюцу, у Хакуджа Сеннна обычно не каменеют, как это происходит у мягкотелых лягушек, — охотно пояснила Ичикишимахиме. — Они превращаются в змей, которых потом съедает Мудрец. И когда ты начал превращаться, то мы уж подумали, что ты один из тех неудачников. Но потом ты вымахал в такую громадину, что мы даже обрадовались: столько бы Хакуджа Сеннин не съел.
— Как мило!
— И тогда и нам бы досталось по кусочку! — мечтательно пропела Тагорихиме, сквозь девичьи черты которой на мгновение проступил хищный змеиный лик.
Глава 49. Возвращение
Природная энергия удивительна. А ведь о некоторых ее свойствах можно было догадаться раньше. Хотя бы о том, что она не однородная. Точнее, шиноби перед употреблением ее очищают или настраиваются на определенный тип. Например, жабы и Хаширама используют «очищенную» природную энергию. И как раз она отличается спокойствием, может преобразить пользователя в каменную статую. А вот змеи ориентируются на более жесткую форму, которая просто превращает в животное.
Тут за неделю тренировок у меня несколько теорий появилось на счет сущности природной энергии. И пока я склоняюсь к тому, что она, по сути, является энергией жизни, излучением или эфиром, который образуется в процессе жизнедеятельности организмов. И те же жабы во время медитации стараются слиться с этой энергией, прийти к гармонии и раствориться в ней, но ориентируются именно на бытие, на ее статичность и стремление к постоянству, то змеи делают акцент на другой стороне жизни. Иначе говоря, на ее постоянном движении, изменчивости, умирании.
Поэтому мне показалось, что их природная энергия отличается от таковой у Отохиме. Слишком агрессивная, опасная. Если прибегнуть к метафорам, то природная энергия жаб наполнена светом солнца, монолитностью земной тверди, неспешным течением вод, шелестом ветра в листве деревьев, током древесного сока. А энергия змей — это агония смерти, ярость урагана, жар подземных недр, рокот водоворотов и пульсация крови.
Природа — она разная бывает. И если Наруто, Джирайя и Хаширама рисковали окаменеть в процессе становления сеннинами, то те же члены клана Джуго постоянно ходят на грани превращения в обезумевших животных.