Белый змей Конохи
Шрифт:
Мито ждала меня все в том же чайном павильоне. Нисколько не изменилась с прошлой встречи, все такая же холодная женщина. Единственное отличие от ее привычного образа — однотонное черное кимоно.
— Садись, Рюсей-сан, — пригласила Мито, увидев меня.
Что ж, начало не плохое. Хотя обращение по фамилии немного напрягает. Раньше, когда она называла меня Орочимару-куном, было как-то комфортнее. Хотя раньше у меня просто не было фамилии. Что ж, похоже, мне тоже следует говорить в схожей манере.
— Примите мои соболезнования, Узумаки-сама, — прежде, чем опуститься на стул, с поклоном
— Да, глупо было с моей стороны надеяться, что больше мне не придется надевать траурную одежду, — со странной ироничной интонацией произнесла Узумаки. — Не ради твоих соболезнований я пригласила тебя сегодня, Рюсей-сан. Я хочу поблагодарить тебя.
— За что? — признаюсь, меня удивили слова собеседницы.
— За Наваки, — пожала плечами Мито.
— Но… Он погиб. Я не смог его спасти.
— Не смог, — согласилась Мито. — Но ты сделал все, чтобы он выжил.
— Я мог бы сделать больше, — сам не понимаю, зачем стараюсь взять вину на себя, но именно этим я и занимался.
— Наверное, мог, — снова согласилась Мито, на лице которой не отразилось ни тени какой-либо эмоции. — Я даже не сомневаюсь, что если бы ты не совершил каких-нибудь ошибок, то Наваки вернулся бы живым с миссии. Так же, если бы Тобирама не совершил нескольких ошибок, то и Хаширама вернулся живым из той битвы. Так же, если бы Хирузен был более настойчив, то Тобираме не пришлось бы выступать в роли наживки и погибнуть, — черные глаза Мито впились мне в душу. — Лягушка, живущая на дне колодца, не видит моря, Орочимару. Ты пытался показать Наваки войну, но он не понял того, что увидел. И погиб.
Война забирает тех, кто не готов к ней. Оставляет лишь тех, кто может выжить. Главная движущая сила эволюции всех шиноби — естественный отбор. Оставляет потомство лишь тот, кто доживает до этого возраста. Сильнейшие. По словам Мито, Наваки отбор не прошел. Жестко, но что я знаю о менталитете тех, кто жил в Эпоху Воюющих Государств?
— Даже если и так, то мне все равно сложно принять вашу благодарность, — не смог сморозить я ничего умнее.
— Как знаешь, Рюсей-сан. Просто знай, что в смерти Наваки я не виню тебя. И продолжаю ценить твою помощь моей семье.
— Спасибо, Узумаки-сама.
— Ты хорошо учил Наваки. Заботился о нем так, как не всякий отец заботился о сыне в клане Сенджу, — совершенно серьезно сказала Мито. — Поэтому я хочу попросить тебя кое-о чем.
— Слушаю, — немного напрягает тон Узумаки, но выслушать нужно в любом случае.
— Во-первых, раз вы так хорошо дружите, то позаботься о Цунаде, — мягко попросила Мито. — И во-вторых… Недавно в Узушио нашли нового кандидата в джинчурики.
Кушину. Черт! Кажется, начав разбрасываться пророчествами, я сам себе устроил большую пакость. То есть, о том, что она идеально подходит для запечатывания Кьюби, пока никто не знал?
— Девочка пока слишком молода, никто не станет отправлять ее в Коноху, — продолжила Мито. — Но и долго ждать не будут. Думаю, где-то к восьми годам, она окажется здесь. Я не знаю, что произойдет завтра, в какую Коноху попадет будущая джинчурики. Но я хочу, чтобы у нее здесь были верные, влиятельные и могущественные союзники. Третий Хокаге решил сохранить в секрете для
— Шимура Данзо, — кивнул я в ответ.
— Ты работаешь на него и прекрасно понимаешь, что он за личность. А молодой джинчурики — это в первую очередь ребенок. Податливая глина в руках шиноби. Я не знаю, как долго смогу обучать свою сменщицу, — грустно улыбнувшись, пошутила Мито, — но я уверена, что ею попытаются воспользоваться. В Листе джинчурики пока не менялся, но та, кто будет после меня, совершенно точно разделит судьбу своих коллег в других деревнях. Если она сама не станет Хокаге, то ее привяжут к нему. А вот какими методами, я не знаю. Поэтому я прошу тебя позаботится о ней. Я хочу, чтобы следующий джинчурики не испытывал ненависти, чтобы ее жизнь была наполнена любовью. Потому что именно она сдерживает зверя. Я не хочу, чтоб Лис снова напал на деревню.
— Раз уж вы знаете, что я сам состою в Корне, то я просто не понимаю оказываемого мне доверия, — честно признался я.
Дело начинает принимать очень странный оборот. Я абсолютно не понимаю, чего именно хочет Мито. И не верю ни одному ее слову. Точнее, словам-то верю, но это совершенно точно не все ее мотивы!
— Я вижу, что ты не испытываешь негативных чувств ко мне или Сенджу, — начала загибать пальцы Мито. — Я уверена, что если кому-то Хирузен и доверит тайну о следующем джинчурики, то это будут его ученики, и тебе проще будет следить за девочкой. И я знаю, чем можно купить твою заботу о девочке.
— Да?
— Печати Узумаки. Разве они тебе не интересны?
— Интересны, — не стал я отрицать. — Но открывать тайны клана мне, не имея возможности проследить за выполнением моих обязательств, вы наверняка не станете.
— Мне хватит твоей клятвы, — нехорошо улыбнулась Мито.
— Простой клятвы? — ну, не верю я такому бескорыстию!
— Простой клятвы, — кивнула Мито. — Ты ведь не настолько глуп, чтобы нарушать данную мне клятву? Ведь даже после моей смерти демон, сейчас живущий во мне, все еще останется жив. Если ты нарушишь клятву, данную мне, если джинчурики вырастет в злобе и ненависти, то зверь однажды поглотит его. И я сделаю все, чтобы ты был самым ненавистным для Девятихвостого существом в этом мире. И поверь, в твоих же интересах, чтобы следующий джинчурики Кьюби не давал ему много воли.
Недоверчиво хмыкаю. Безумие какое-то. Способна ли на такое Мито? А вот не знаю! И проверять не горю желанием. А если я сейчас откажусь, что мешает ей науськать на меня Кьюби? Да ничего! Это что, получается, у меня и выбора-то никакого нет?
— Все равно не понимаю, — решился я высказаться. — Зачем тогда вам давать мне знания о фуиндзюцу Узумаки?
— Только одна печать, — подняла указательный палец Мито. — Печать Четырех Символов, которой запечатан Девятихвостый. Это знание было решено передать Конохе, на случай проблем с джинчурики. Я не уверена, что ты получишь доступ к ее изучению, и готова сама обучить тебя.