Бенефис чертовой бабушки
Шрифт:
Внизу я стала свидетельницей захватывающего шоу. Бормоча себе под нос проклятия, в дверь пыталась проникнуть Анна Петровна. Задом и вместе с раскладушкой, тоненьким матрасиком, простынкой, подушкой и одеялом. Трюк невероятной степени сложности. Меня она, разумеется, не видела. Подушка не удержалась на заданной ей высоте, вывернулась и припечаталась к полу. В тщетной попытке подхватить ее на лету, Анна Петровна грохнула раскладушкой, выронила одеяло и испуганно втянула голову в плечи. Наверняка ожидала второго пришествия Дмитрия Николаевича.
Ноги сами понесли меня к женщине. Как ни странно, она
– Это возмутительно! – пылала искренним негодованием нянюшка. – Кто-то выкинул мою раскладушку вместе со спальными принадлежностями со второго этажа!
– Может, вам просто неловко признаться, что вы спали на свежем воздухе? Так признавайтесь спокойно. Есть последователь. Только он вас обскакал. Муж Натальи Николаевны вообще ночует в палатке на другом берегу реки.
– Ну что ты такое говоришь, Ира! Треск был такой, словно стадо слонов на дереве угнездилось. Я сама, лично, снимала одеяло с веток. А подушка – вот посмотри! – Анна Петровна нагнулась и ловко поставила подушку на бок. – Видишь, вся в грязи. И раскладушка мокрая. Говорю же тебе – выкинули все! Если желают моего отъезда, пожалуйста!
– Да не волнуйтесь вы так, Анна Петровна. Скорее всего, это… кот хулиганит. Очередной раз валерьянки нахлебался. Так и не пойму, где у него заначка. И давайте, наконец, сдвинемся с мертвой точки противостояния здравому смыслу. Я просто обязана уснуть хоть на часок. Да и вам не мешало бы. Кота будем судить днем. Показательным судом. Чтобы другим неповадно было.
Я сочла излишним делиться своими знаниями с нянюшкой. Если она так близко приняла к сердцу летающую раскладушку, неизвестно, как отреагирует на то, что Ксения никуда не пропала, спит на своем месте. Если, конечно, не притворяется. Или если не обманывает сама нянюшка.
6
Наташка тарабанила в дверь так, словно длительное время была безработной ударницей, с целью выживания спустившей ударные инструменты своего музыкального коллектива. Руки стосковались без дела. При этом далеко не мелодичным голосом требовала сообщить, имеется ли у нас совесть. Не выдержав ответного молчания, влетела в комнату и разразилась гневной тирадой по теме: «Сколько можно дрыхнуть?»
– Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по… – смазав зевком окончание, пробормотал Димка из-под подушки, которую положил на голову.
– Не надо пугать меня расчлененкой! – окончательно рассердилась Наташка. – Время половина первого! Надо что-то решать. Все уже давно сидят за столом, завтракают, но ничего не решают. Борис требует немедленного отъезда. Маринка просит забрать ее из больницы. Светлана настаивает на бессменном карауле у койки обоих сыновей, ссылаясь на то, что Маринка специально пробралась в больницу, чтобы ее придушить или отравить. – Наташка выдохлась и присела на стул. – Может, и правда уедем, а? – И, вглядевшись в мою измученную «отдыхом» физиономию, торопливо добавила: – Ну не прямо сейчас. Например, через полчасика, час… Куда нам торопиться?
– Уезжайте. –
– Никуда! Я уже посмотрела, – торжественно объявила Наташка. – Нельзя сказать, что это место сравняли с землей, поскольку там красуется альпийская горка.
Сонное состояние схлынуло с меня как с гуся вода.
– Не может быть! Откуда она там взялась?
– Коллективное творчество. Данька с Антоном натаскали земли, приволокли с речки камней, а Юлька под чутким Ксюшиным наблюдением повытаскивала из разных мест цветочки и натыркала их между камнями, где душа пожелала.
– А колодец?
– Меня обсмеяли! Юлька сказала, что никакого колодца там не было. Просто перекопанный Антоном участок земли. Не люблю, когда меня выставляют маразматичкой.
– Не может быть! Ты не там смотрела.
– Да я везде смотрела! И не один раз. Даже через забор к соседям заглядывала. И потом там, где мы с тобой торчали, ты оставила на суку памятный сувенир – какой-то цветастый клок. Он так на яблоне и висит, напоминая: «Здесь была Ира». А может, клок и не твой. Пожалуй, я на тебе шмотки подобной расцветки не видела. Проверь свою и Димкину одежду. Заметь, я не исключаю, что лоскут не ваш. Хирург Ефимов вполне мог действовать по своему закону: как выскочил, как выпрыгнул из колодца, пошли клочки… по всему саду-огороду. Чужие. Интересно, кто клок оставил? Ладно, хватит болтать. Ефимов, это, в первую очередь, к тебе относится. Поднимайтесь. Вдруг у Дмитрия Николаевича нога расходится? И не мешало бы ему скатать в больницу вместе с Юркой. Ногу проверит, а заодно и Маринкино состояние. Надо спасать Мару от свекрови. Честно говоря, я ее не понимаю. Сердце у бедняжки прихватило не тогда, когда выяснилось, что Светлана жива, а тогда, когда она преставилась… Вроде как. Слушайте, а почему у вас так валерьянкой несет?
– Наталья, ты дашь мне спокойно одеться?
По Димкиному тону стало ясно, он не желает окончательно просыпаться.
– Забирай Ирину, и идите… Короче, идите куда-нибудь. Я… – Димка зевнул, промычав что-то нечленораздельное.
Наташка удивленно пожала плечами и с осуждением отметила полную незаинтересованность человека в решении вопроса увековечивания места его ночной вылазки из адской шахты. В знак солидарности я тоже пожала плечами и, не отвлекаясь на дальнейшие разговоры, быстро оделась. По договоренности с подругой, вышла через пять минут после того как она ушла.
На кухне вообще никого не было, чему я очень обрадовалась. Ни с кем не хотелось общаться. Прихваченное с собой на случай расспросов полотенце, подтверждающее мое стремление выкупаться в реке, повесила на шею и, наскоро выпив чашку остывшего кофе, решилась, наконец, взглянуть на себя в зеркало. Надо же! Со вчерашнего вечера почти не изменилась.
С крыльца сходила с достоинством, не торопясь, зато обратное восхождение проделала с максимальной скоростью. Неожиданное появление в поле зрения Бориса Ивановича, на ходу сматывающего удочки, заставило… Ну что нового я ему могла сказать после Натальи? Разумеется, следует немедленно уехать, но ведь обстоятельства!