Бенефис чертовой бабушки
Шрифт:
– К сожалению, несмотря на то что Светлану Никитичну успешно вывели из состояния анафилактического шока, минувшей ночью возникли непреодолимые осложнения спастического характера, – хмуро отчитался Димка. – При выраженном отечном синдроме и локализации патологического процесса на слизистой оболочке гортани развилась асфиксия.
– Чего-о-о?! – недоверчиво протянула Анна Петровна. – Ты по-человечески-то можешь сказать?
– Неужели непонятно?! – вновь всколыхнулась Наташка. – Дежурная медсестра и дежурный врач спали, а Светлана Никитична взяла и задохнулась.
– Да
– Между прочим, в морге маму мы не узнали. Тут Борис говорил про ее цветущий вид… Нам показали столетнюю старушку, весьма отдаленно похожую на нашу мать. Мы несколько раз уточняли, не произошла ли ошибка.
– Во ведь как смерть меняет людей, – вздохнула Анна Петровна. – А подходящая фотография-то для памятника у нее есть?
– Ах, да… Фотографии! Конечно, подберем. Ирочка, это ты интересовалась альбомом Светланы Никитичны? – слабо оживилась Маринка. – Я его нашла в бане. Ума не приложу, кто ухитрился запихнуть его к пачкам газет для растопки? Чисто случайно обнаружила. В самом низу лежал. Неужели Юлька?
– Ну что ж ты, болезная, ополчилась на свою дочь? – участливо и одновременно с осуждением спросила я. – Не хочется делить взлелеянную собственными руками голубку с другими? И за это же ее и терроризируешь, провоцируя на ответные нелепости? Альбом с фотографиями спрятала в баню Ксюша. На время. Не в землю же его зарывать?
– Ты хочешь сказать, что этот альбом и был конечной целью поисков Ксении и Антона? – Юрик выговаривал слова медленно, рождая в душе нетерпение.
– Нет! – ответила я, прежде чем он договорил до конца. – Альбом – промежуточное звено. И лишь одно из доказательств. И не только моей теории, если я не ошибаюсь. Марина, можно сейчас принести альбом? Заодно и фотографию для памятника подберем.
– Сиди, милая, я принесу, – вскочив, сказали братья Брусиловы.
– Я быстрей обернусь, – мигом сориентировалась Наташка. – Пока они будут рассчитываться на «первый-второй», альбом будет здесь.
– Да не надо никуда бежать, – отмахнулась Маринка. – Вон он на холодильнике лежит.
К холодильнику я была ближе всех. Можно сказать, мы с ним подпирали друг друга. Место за столом, которого все старательно избегали, как самое неудобное, мне нравилось – не надо вставать, чтобы выпустить тех, кому надоело болтать или трапезничать. Все предпочитают вылезать «в обход».
Рванувшись за альбомом, я шокировала всех своей стремительностью. Следом за мной последовала табуретка (ножками вверх) и часть скатерти с яблочной шарлоткой – кулинарный изыск Анны Петровны, осилить который так и не смогли. На обратном пути я оставила в блюде с ней свой пластиковый шлепанец. И в лучшие времена никогда не смотрю себе под ноги.
Решив не тратить зря время, я быстро перелистала старинный альбом (сейчас таких не делают) и вздохнула с облегчением. Похоже, никто не вытряс из него увековеченные мгновения прошлой жизни.
Забыв Юркино заявление, что мы не на сцене, нянюшка причитала, оплакивая сладкий венец своего творения. Наташка, отдирая мой шлепанец от клейкого месива, пыталась убедить мастерицу,
Я и в самом деле села на диван, величественным жестом остановив поползновения братьев захватить альбом. К нему добавила устное разъяснение: «Убийцы родной матери вне очереди не обслуживаются!» Они и присмирели.
Уже не торопясь, я перелистывала плотные картонные листы, отбирая фотографии Светланы Никитичны разных лет и выкладывая их на стол с комментариями. Даты были аккуратно проставлены на обратной стороне каждого снимка. По мере формирования ряда я видела, как округлялись глаза у Наташки и копилась настороженность в лицах Дмитрия Николаевича и Бориса Ивановича. Маринка продолжала ничего не понимать, а братья-близнецы просто не хотели ничего понимать, встали на позицию невинно обиженных. Повезло, что отсутствовала Анна Петровна – побежала за очками и, скорее всего, забыла, куда их сунула. А никуда! Они ждали ее на холодильнике. Но отвлекаться на такие мелочи не хотелось. Пусть побегает.
Судя по фотографиям, сделанным практически в одном ракурсе, Светлана Никитична начала молодеть с пятидесяти шести лет, что я и не преминула отметить вслух.
– Ну правильно. Мать сделала пластическую операцию – круговую подтяжку лица и шеи. А через пару лет, точно не помню когда, еще раз прибегла к помощи пластического хирурга, – пожав плечами, заявил Брусилов-анестезиолог.
– Это было примерно за два месяца до ее шестидесятилетия, – внесла ясность Маринка. – Юра, помнишь, как все сыпали ей комплименты? Мне кажется, она сделала не две подтяжки, а гораздо больше.
Димка проворно нырнул под стол и вылез прямо ко мне на диван.
– Подвинься, милая. Интере-есно… К шестидесяти годам, говоришь? А зачем ей к шестидесяти годам была нужна пластика лица? Смотрите сами: вот перед вами снимки Светланы Никитичны за полгода до этого события. Убедились? А вот ей пятьдесят восемь. Выглядит немного старше, чем в пятьдесят девять. А в… Ирина, дай сюда семидесятый год! О! Моложе, чем в пятьдесят! Какие уж тут пластические операции? По четыре фотографии в год! И на каждой видно – молодеет из квартала в квартал. Да разуйте глаза!
– Н-не знаю… – запнулась Маринка. – Она долгое время не пускала нас в свою жизнь. Скорее всего, из-за неприязни ко мне. Только в последние годы требовала, чтобы я ездила постоянно. Мне кажется, она стала бояться смерти в одиночестве. Хотя выглядела действительно прекрасно. Но объясняла это… Ну да. Ты, Дима, прав. Теперь я и сама понимаю, что здесь какая-то другая причина. Нет! Погорячилась. На самом деле, я ничего не понимаю. А почему Юра с Сашей убийцы?
– А потому что им следовало слушать последний наказ матери, глядишь, осталась бы жива. На коте проверено. Близнецы-братья, что она просила вас привезти вчера?